Зачем человеку ценности?

«Ценности» — слово, которое в XXI веке у многих людей вызывает лишь усмешку. Но так ли оно устарело? Почему нам не выплыть из опасных водоворотов судьбы, не имея этих самых «ценностей»? Как наши убеждения могут стать настоящим спасательным кругом в сложных жизненных ситуациях. Об Этом и многом другом рассуждает Элизабет Лукас, ближайшая ученица и последовательница Виктора Франкла, психотерапевт с мировым именем. Делимся отрывком из ее новой книги «Свой путь направь к звезде. Душевное равновесие в трудное время».

Виктор Франкл

Бог и страдание

Духовные струны, натянутые в человеке, струны, которые могут зазвучать в полную силу, — это его отношение к ценностям. Разные люди придают значение разным ценностям (что иной раз чревато конфликтами, например, семейными), причем обычно в жизни человека одновременно существует сразу несколько ценностей. Одной-единственной явно мало, стоит ей померкнуть, и человек неизбежно впадет в глубокое отчаяние.

А полное отсутствие ценностей — это почти смертельный случай. Ведь ценностный вакуум притягивает практически любую душевную болезнь и обостряет любое физическое страдание.

В 1994 году молодой ученый Эльмар Хартшток защитил диссертацию, где сравнивал психологические свойства личности алкоголиков, воздерживающихся от спиртного уже в течение многих лет, с личностными свойствами людей, проходящих первую фазу лечения от алкоголизма.

Сравнение проводилось по многим параметрам, но только один из них выявил выраженное существенное различие. Эльмар Хартшток так написал об этом в своем резюме:

«Результаты подтверждают предположение, что алкоголики, которые много лет ведут трезвый образ жизни, отличаются по своей личностной системе ценностей от алкоголиков, продолжающих пить или только недавно бросивших. В частности, идеалы и принципы для первых несомненно важнее, чем одобрение окружающих, размер заработка и собственность… Это наводит на мысль, что алкоголиков, успешно преодолевающих свою зависимость, характеризует, прежде всего, жизненная ориентация на определенные идеалы».

• • •

Эти результаты действительно наводят на мысли. Тот, кто выстраивает свою систему ценностей и свою жизнь в соответствии с этическими принципами и идеалами, переносит центр тяжести в духовное измерение. Это дает ему силы освободиться от рабства унаследованных или приобретенных пороков и вырваться даже из таких крепких сетей, как зависимость. И тогда струны человеческого бытия вновь натягиваются и начинают колебаться в ритме воспринимаемого призыва смысла — и рождается оригинальная мелодия, созданная своеобразной и неповторимой личностью.

Зависимость от спиртного — это масса мучительных проблем и для алкоголиков, и для их близких, и для общества и государства. Но здесь виной всему сам человек, и всех этих страданий, в принципе, могло бы не быть, чего не скажешь о многих других несчастьях.

Ежедневно мы слышим в новостях не только о проявлениях человеческой жестокости и преступлениях в состоянии невменяемости, но и о суровых поворотах судьбы, об эпидемиях, природных катаклизмах и других подобных бедствиях, которые обрушиваются на ни в чем не повинных людей. Где же тут высший смысл? На языке теологии этот вопрос звучит так: «Почему Бог допускает страдания?»

Во время пребывания в концлагере Франкл часто слышал этот вопрос — или, лучше сказать, этот вопль. Вот его точка зрения:

«Возможно, при обосновании разницы между человеком и животным факт наличия у животного инстинктов, а у человека интеллекта играет в конечном счете не такую уж большую роль. Главную особенность, отличающую человека от животного, следовало бы скорее видеть в способности человеческого интеллекта подниматься на такую высоту, где к нему приходит понимание, что должна существовать мудрость — неизмеримо превосходящая его собственную — сверхчеловеческая мудрость, вложившая в него разум, а в животных инстинкты… Если мы хотим определить, с одной стороны, отношение мира животных к миру человека, а с другой — отношение человеческого мира к божественному, то напрашивается сравнение с золотым сечением. Как известно, в нем меньшая часть относится к большей так же, как большая часть относится к целому… Возьмем для примера заболевшую обезьяну, которой делается болезненный укол необходимого лекарства. Может ли обезьяна понять, почему ей приходится страдать? Ей недоступен мир человека, мир смысла, он непостижим для нее, она не может выйти в это измерение. Не следует ли нам предположить, что в еще более высоком измерении есть еще один непостижимый для человека мир, в котором его страдания только и приобретают сверхсмысл?»

Из этого следует вывод: надо быть скромнее, не задавать вопросов и не пытаться интерпретировать вышний мир, который закрыт для нас и ответ из которого до нас не дойдет, — не потому что ответа нет, а потому что мы не понимаем его, как обезьяна не понимает человеческих аргументов.

Надо быть скромнее, в том числе и нам, психотерапевтам и врачевателям душевных ран. Хотя мы и научились устранять некоторые расстройства и лечить отдельные психические заболевания, но дать счастье мы не можем. Если и есть что-нибудь на свете, способное полностью исцелить душу, то это вера, убеждение, что наш мир не одинок, что он уложен в необъятный мир сверхсмысла, где находятся ответы на все наши неразрешимые вопросы.

Человек и страдание

В 1982 году вышла замечательная книга Синтии Гордон, профессора Университета Ла-Верна в Калифорнии, на тему «Обесценивание страдания в современной психотерапии». Ее умозаключения и сейчас, почти 40 лет спустя, полностью согласуются с тенденциями западной культуры. Синтия Гордон убедительно показала: философское понимание страдания как неотъемлемой части человеческой жизни постепенно уходит в прошлое. А рассуждения о том, что в страдании есть и позитивный момент, что страдание может встряхнуть человека и привести его к осознанию истин, которые иначе остались бы скрытыми от него, — просто высмеиваются. Теперь на любую неприятность принято смотреть как на нечаянное упущение, которого вполне можно было избежать. Душевно-нравственный дискомфорт объявляется следствием неправильной поведенческой стратегии, расшатанных нервов и личных недостатков человека, несмотря на то что болезненные переживания подчас имеют все признаки психической дисфункции, требующей терапевтического вмешательства.

Если современный человек хочет, чтобы его считали психически нормальным, он должен выглядеть энергичным и деловитым. Тот, кто поглощен своими горестями, заботами и недомоганиями, — невротик, иначе он не стал бы уделять всему этому так много внимания. В нашем прогрессивном индустриальном обществе страдание низведено до уровня досадной производственной травмы или случайного приступа слабости, пишет Гордон.

• • •

Такому пониманию страдания соответствуют и методы, применяемые теперь для оказания психотерапевтической помощи страдающему человеку. Теперь беседы с пациентом ведутся не о том, как выстоять под жестокими ударами судьбы, а главным образом о том, как устранить сопутствующее тяжелое ощущение подавленности, которым охвачен человек и которое мешает ему чувствовать себя счастливым. Цель психотерапевта — искусственно успокоить человека, пребывающего в стрессе.

Показательны в этом отношении и хиты продаж — японские товары для «выпускания пара». Например, на лицо 45-сантиметровой куклы наклеивается фотография мужа (или жены), и если родственник тебя сильно разозлил, ты можешь ударить куклу по лицу кулаком. Кукла отвечает на это плачущим (мужским или женским) голосом: «Ты абсолютно прав, пожалуйста, прости меня!» Эта антистрессовая игрушка якобы чудесным образом помогает взбешенному человеку снять напряжение. Другой вариант — так называемый «мститель». Это устройство, закрепляемое на приборной панели автомобиля. Если водитель выходит из себя, когда его «подрезают», он нажимает на клавишу, и раздается оглушительная автоматная очередь. Это устройство предназначено в первую очередь для профессиональных водителей и рекламируется как необходимейшая вещь в условиях хаотичного уличного движения большого города.

Логотерапия не приемлет подобные вспомогательные средства, как не приемлет и лежащий в их основе подход к проблеме. Человеческое бытие пронизано трагизмом, превосходящим те страдания, которые свойственны всем живым существам вообще и нередки в мире животных. На человеческом уровне подлинное страдание всегда связано с утратой ценности. Если кто-то глубочайше страдает, он страдает из-за чего-то и ради чего-то!

Скорбящий об ушедшем любимом человеке скорбит не только потому, что без него чувствует себя покинутым, но и потому, что позитивный потенциал ушедшего теперь останется нереализованным. Из жизни исчезло нечто прекрасное, доброе, ценное, и его дальнейшее развитие стало невозможным — именно в этом состоит главная причина скорби.

Или возьмем в качестве примера семейный скандал. На гармоничные супружеские отношения легла мрачная тень, которая заставляет страдать обоих. Если, чтобы выпустить пар, супруги (партнеры) примутся колотить кукол, а те в ответ будут просить прощения жалостливыми голосами, то в действительности от этого ничего не изменится. Тень, упавшая на их совместную жизнь, не рассеется. Напротив. Ведь куклы не просто игрушки, они замещают конкретных людей, и каждый удар по лицу куклы символически наносится мужу или жене, что скорее разрушает брак, чем укрепляет его. То же самое можно сказать и о хаотичном уличном движении. Его участники страдают из-за того, что не реализуется ценность взаимного уважения и товарищества. Однако своими псевдоатаками на вымышленных «врагов» они отнюдь не восстанавливают эту ценность, а только еще больше расшатывают ее. Уничтожение страдания таким примитивным путем всегда сопровождается уничтожением какой-то частички человечности.

• • •

Встает вопрос: есть ли достойный человека способ преодолеть трагизм нашего существования? Франкл гениально ответил на него. Поскольку неотъемлемое от человеческого бытия страдание всегда связано с утратой

ценностей, страдающая личность cможет примириться со своей судьбой и принять ее только в том случае, если сама для себя и своими силами будет создавать и воплощать в жизнь новые ценности. Например, сосредоточится на какой-либо деятельности. Или решится героически перенести неизбежное и непоправимое. Тогда со временем тяжелое ощущение утраты ценности уравновесится в душе и в окружающей действительности появлением и утверждением других ценностей.