Если все религии учат добру, нужно ли останавливаться на Православии? Зачем существуют иные учения, и откуда они взялись? Возможно ли спастись вне Православия? Отрывок из новой книги издательства «Никея» «Академия веры» поможет найти ответы на эти и многие другие важные вопросы, которыми задаются верующие в начале пути.

Что такое религия?

Религия — это заложенное в человеке чувство, что существует нечто большее и высшее, чем он, что это высшее каким-то образом определяет его жизнь и что с ним возможна связь. Это чувство проявляется у людей в разной мере. У некоторых оно почти незаметно; для других же, наоборот, религиозное чувство — главное в их жизни.

Христианство учит, что на заре истории произошло грехопадение. После него способность человека непосредственно познавать Бога помрачилась, и отношения между человеком и Богом стали некой «игрой в одни ворота». Человек ищет Бога, ищет, как установить с Ним контакт, а Небо для него закрыто.

Тогда возникло язычество. Одностороннее и поврежденное религиозное чувство, сочетаясь с творческими способностями человека, породило огромное количество религиозных представлений. Они могли быть и достаточно утонченными, доходя до идеи о Едином Боге. Но чаще всего язычество — это многобожие.

С практической точки зрения на первое место вышла магия: все языческие обряды и ритуальные действия в той или иной степени магические.

Чем отличаются религии откровения от других религий?

С религиоведческой точки зрения можно разделить все течения на религии откровения и все прочие. К религиям откровения относятся христианство, иудаизм, ислам и с некоторыми оговорками зороастризм. Общим в этих религиях является вера не просто в единого Бога, но также в то, что Бог — личность, и, как личность, Он любит людей, желает им добра и для этого открывает им истину о Себе, о них и обо всем творении. Откровение в этом значении — это всегда добровольное действие Божие по отношению к людям, имеющее целью их благо.

Во многих иных религиях Бог либо вообще не является центром религиозного опыта, либо безличен и не наделен собственной волей, либо не может быть назван Творцом в монотеистическом значении этого понятия.

Однако если рассматривать другие религии с христианской точки зрения, все они в той или иной мере являются религиями откровения. Даже в тех из них, которые не признают единого Бога или имеют о Нем представления, существенно отличающиеся от христианских, люди не лишены естественного откровения — понятия о Боге, которое можно почерпнуть из рассмотрения окружающего мира и себя самих. Библейское понимание Бога подразумевает, что Он и Его замыслы не могут быть пассивным субъектом познания. Все, что нам известно о Боге, мы знаем лишь потому, что Он решил нам это открыть. Поэтому если некое религиозное учение содержит те или иные верные с точки зрения Библии представления о Боге, мире и человеке, то это возможно не иначе как в результате особого действия Божия, то есть Божественного откровения, даже если в этой религии такое понятие отсутствует.

Христианство и «общерелигиозность»

Падший человек склонен к тому, чтобы использовать религию в своих утилитарных целях. Все религии, созданные людьми, имеют много общего: они всегда в той или иной степени демонстрируют торговые отношения с Богом. На этом основано язычество, этому служит магия. В рамках «общерелигиозности» даже стремление к спасению, к тому, чтобы не попасть в ад и получить доступ в рай, будет торговлей и взаиморасчетом с Богом: «Я попощусь, помолюсь, в церковь похожу, милостыню пораздаю, и за это Бог меня примет в Царство Небесное». Религия же откровения, христианство — совсем иная; она говорит о чистой любви к Богу и ближнему, о поклонении Богу в духе и истине и о следовании за Христом Его крестным путем. Падшему человеку это непонятно, а подчас и невыносимо. Чтобы это понять, а тем более чтобы так жить, нужна постоянная благодатная помощь Божия, которую человек получает в молитве, в таинствах Церкви, в исполнении заповедей Божиих и в первую очередь — в вере. Удержаться на такой высоте — подвиг; часто и порой совсем незаметно к этой чистой богооткровенной религиозности примешивается «общерелигиозное» содержание. Во всех религиях есть свои молитвы и посты, богослужения, аскетика, стремление к Богу и спасению — в контексте того, чтобы человеку было хорошо если не здесь, то после смерти. Во всех религиях есть свои чудеса, старцы и чудотворцы. Но только для христианства все это — опция, а главное — вышеестественное, сверхприродное соединение человека и Бога во Христе Святым Духом, которое происходит здесь и сейчас в начатках, а полностью раскрывается после смерти. «Общерелигиозность» затемняет этот ясный и чистый смысл религии.

В христианство вносится языческое содержание, которое дезориентирует людей. Для того чтобы уберечь их от этого, чтобы христиане видели, что такое эта «общерелигиозность», и оставлены нам другие религии.

Многое ли христианство заимствовало из нехристианских религий?

При сравнении разных религий первое, что бросается в глаза, — это сходство обрядности. Мусульмане и христиане, буддисты и иудеи, индуисты и зороастрийцы, совершая служение Высшему, собираются в особые здания, читают и поют священные тексты, делают ритуальные жесты, принимают особую пищу. Верующие используют символику огня, воды, дыма, различные знаки и изображения.

Само по себе это не значит, что «все веры одинаковые». Напротив, под слоем внешнего сходства разных религий лежат достаточно глубокие различия в представлениях о Боге, мире и человеке. Однако все верующие всех религий — люди. И подобно тому, как люди разных культур схожим образом выражают одинаковые эмоции, также и представители разных вер подобны друг другу в выражении переживаний перед лицом священного. В рамках той или иной культуры подобные проявления могут несколько отличаться, но их суть относится к нашей природе.

Христианская духовная культура формировалась не в вакууме. Первые христиане жили в окружении людей, имевших устоявшиеся способы выражения тех или иных чувств. И переменить это искусственным образом означало бы то же самое, что запретить людям смеяться или плакать. Поэтому говоря о заимствованиях, сделанных христианством из других религий, важно помнить, что дело тут не столько в переносе каких-то человеческих конструктов, сколько в адаптации общечеловеческого психоэмоционального опыта.

Спасение в разных религиях

Страдание и смерть — реальность того мира, в котором мы живем.

Все духовные учения, начиная с древнейших верований, стремились не только как-то объяснить, но в первую очередь преодолеть эту печальную данность. Система первобытных табу и египетские погребальные церемонии, греческие мистерии и жертвоприношения в индийских храмах — все это было порождено стремлением «исправить» реальность, перенести человека в мир, свободный от боли, горя, гибели. Однако в дохристианском мире господствовало представление о том, что все эти беды — неизбывная часть бытия. Да, некоторым героям, редким счастливчикам, удавалось вырваться из этого круговорота зла, но их пример — повод скорее для зависти, нежели для подражания.

«Боги, когда создавали человека, — говорится в древнейшем ближневосточном «Эпосе о Гильгамеше», — смерть они определили человеку, вечную жизнь в своих руках удержали».

Тем не менее издревле находились мудрецы и провидцы, которые свидетельствовали о том, что мир страданий не может быть вечным. Одним из первых, кто заявил об этом во весь голос, был индийский царевич Гаутама, более известный как Будда Шакьямуни (VI–V в. до н. э.). Он соглашался с тем фактом, что мир лежит во зле, но при этом утверждал, что это положение не безвыходно. «Существует спасение от страданий, — учил он, — и оно открыто для каждого». Будда считал, что разрыв между людьми и Высшим может быть преодолен одними лишь человеческими усилиями. Увы, проблема коренилась куда глубже, чем казалось Гаутаме. В одиночку людям ее было не решить.

Более чем за тысячу лет до Будды библейский патриарх Авраам также жил в культурной среде, где считалось, что страдание и смерть — печальная норма. Как и Будда, Авраам не желал принять это. Но в отличие от Шакьямуни, он уповал не только на человеческое стремление. Авраам стремился услышать, различить голос «Бога отцов», настоящего, живого Бога, образ Которого за тысячелетия размылся в сознании большинства его современников. Он был готов отнестись к этому тихому голосу со всецелым доверием, по-библейски — верой. Авраам верил, что некогда, подобно тому, как «Бог отцов» вел его среди превратностей жизни, Он избавит, спасет и все человечество.

Ветхозаветная община позже стала связывать это избавление с приходом особого посланника Божия, Мессии. Подобные представления бытовали и в других духовных культурах древнего мира. Христиане верят, что надежды человечества на спасение сбылись в Иисусе Христе. Спасающий Бог и жаждущее спасения человечество соединились так тесно, как это вообще возможно, — в одной богочеловеческой Личности.

Может ли религия быть токсичной?

Наивно было бы сводить историю религии к прозрениям мудрецов и рассуждениям правдоискателей. В ней были моменты, которые можно назвать триумфом духа, но были и страшные провалы. И дело тут не только в заблуждениях человеческого ума. Его возможности ограничены, и нельзя винить людей лишь за то, что их представления не могут вместить Бога. Ошибки рассуждения куда менее опасны, чем ложные интуиции. Печально, когда человек склоняется перед злом, но еще хуже, если он считает, что это и есть Бог.

Человеческие жертвоприношения и инквизиция, массовые убийства инакомыслящих и религиозные войны — вот темная сторона духовных поисков человечества. Но не стоит думать, что сегодня верующие люди (или хотя бы христиане) свободны от искушения не просто использовать религию во зло, но и принимать зло за угодные Богу поступки. 

Манипуляции, обман, желание подавлять и господствовать — от этого не свободен любой социум, в том числе и религиозный. Как противостоять этому? В первую очередь не забывать о личной  ответственности. Входя в церковь, снимают шапку, а не голову.

Был ли Иисус в Индии?

Если кратко, то нет. Евангелия мало говорят о жизни Иисуса до его выхода на проповедь. Тем не менее сложно представить, чтобы бедный плотник, имевший на попечении мать, отправился через множество стран в то неспокойное время в Индию и вернулся обратно.

Но даже если допустить это фантастическое предположение, нет никаких оснований считать, что Он разделял какие-либо философские идеи, рожденные на Индийском субконтиненте. Жизнь и проповедь Иисуса Христа не изолированные явления. Он был плотью от плоти Своего народа — древнего Израиля. Речь Иисуса была полна ветхозаветных цитат и образов. Он говорил о Ветхом Завете:

«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все»

(Мф. 5: 17–18).

Жившие в Иерусалиме христиане до самого разрушения этого города римлянами (70 год) продолжали посещать ветхозаветный храм и исполнять все предписания Моисеева закона. Иисус не был причастен к индийской духовной культуре. Однако Он смог утолить мучившую человечество жажду истины, стоявшую за исканиями многих мудрецов и философов Индии.

В какой религии истина?

Во все века и во всех народах находились люди, которые ставили любовь к истине выше комфорта, не только житейского, но и духовного. Эти мудрецы и правдоискатели стремились не только познать запредельное, но и поделиться обретенным прозрением с другими, ведь они понимали, что без этого знания окружающие их люди страдают.

Духовный поиск человечества был трудным, но не напрасным. Там, где люди оказывались способны без внутреннего порабощения воспринять зерна истины, Бог открывался им. Еще в первобытные времена люди осознали, что не все в человеке угасает со смертью тела. Мудрецы древней Индии учили, что злые и добрые дела человека влияют на его загробную участь. Шумеры и вавилоняне предположили, что окружающий мир несет на себе отпечаток высшего Разума. Проповедь царевича Гаутамы, прозванного Буддой, впервые подарила людям надежду на то, что возможно обрести спасение, то есть избавиться от страха и страданий. Некоторые древнегреческие философы, отвергнув массу народных суеверий, пришли к мысли, что Бог один. Наконец, пророкам еврейского народа Бог открылся не просто как Творец и Владыка судеб мира, но как Отец, который любит Своих детей и радуется их ответной любви.

Духовные искания человека не были похожи на технический прогресс, победно идущий лишь вперед. История религии знает периоды деградации, одичания, потери того, что уже было открыто. В различные моменты времени «плевелы», казалось, совершенно забивали «пшеницу». И дело тут было не столько в заблуждении ума, сколько в помрачении сердца, в нарушении нравственного чувства. «Люди больше возлюбили тьму, нежели свет» (Ин. 3: 19) — говорится в Евангелии.

«Вот именно — больше возлюбили, — комментирует эти слова русский богослов XX столетия протопресвитер Александр Шмеман. — Ибо это не неведение, это выбор, то есть акт любви».

Во имя верований и идеологий люди шли на преступления, проливали кровь, творили немыслимые жестокости. То ценное, что было открыто духовным вождям разных народов, погребалось под спудом примитивных страхов и суеверий. И все это, увы, существовало и развивалось не только в языческом мире. Тьма заявляла о себе и там, где Бог открывался людям с наибольшей ясностью, — в ветхозаветной общине и христианской Церкви… Поэтому можно сказать, что в каждой религии содержатся зачатки, семена истины, но возрастают они по-разному. Где-то ищущие истину восходят «от силы в силу» (Пс. 83: 8), тогда как в других местах слабые ростки правды хотя и не исчезают вовсе, но погребаются под нагромождениями зла, страха и лжи.

Что есть истина?

Слово «истина», вероятно, является одним из самых затертых понятий в истории и в этом качестве может соревноваться лишь со словом «любовь». Сколько страшных вещей было совершено в спорах о том, что же такое истина! Но до того как начать говорить об истине, важно понять смысл самого этого термина. Философ и богослов Фома Аквинский определил истину как «согласие интеллекта с реальной вещью или соответствие ей». Проблема в том, что познавательные способности человека не сводятся к интеллекту. Кроме него, у нас есть чувства и интуиция. Мы познаем бытие вокруг нас при помощи всех трех этих инструментов, но выразить познаваемое мы можем, лишь «конвертировав» чувственный и интуитивный опыт в интеллектуальное представление. Поэтому, говоря о чем-то находящемся за пределами интеллектуального познания, человек вынужден прибегать к сопоставлениям. А любые сопоставления всегда ведут к «потере данных», к тому, что первоначальный посыл искажается. Люди понимали это в течение всей своей истории.

«Высказанная вслух истина, — утверждал китайский философ Лао-цзы, — перестает быть таковой, ибо уже утратила первичную связь с моментом истинности».

«Мысль изреченная есть ложь», — кратко вторит ему русский поэт Федор

Тютчев. И все же людям удавалось обмениваться опытом, в том числе интуитивным, духовным. Тот факт, что библейские псалмы или гимны Ригведы продолжают волновать людей даже через тысячелетия после их создания, свидетельствует о том, что и в духовном плане человек не одинок, не изолирован. Хотя наш разум не может вместить, а язык выразить то, что принадлежит к области духа, мы способны отчасти осмыслять и в некоторой форме выражать то, что нам открывается.

Чего ищут люди?

«Сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1: 27). Эти библейские слова говорят о человеке очень многое. Они утверждают фундаментальное единство человеческого рода, которое не в силах нарушить никакие культурные, национальные, политические или религиозные границы. Они же указывают на первопричину неутолимого желания истины, гармонии и счастья, которая томит сердце человека.

«Имеется много определений Бога, — писал индийский философ прошлого века Махатма Ганди, — ибо проявления Его бесчисленны. Они наполняют меня удивлением и благоговейным трепетом и на какой-то момент ошеломляют. Но я поклоняюсь Богу только как истине. Я еще не нашел Его, но ищу. Я готов в этих поисках пожертвовать всем самым дорогим для меня. Я отдам даже жизнь, если это понадобится».

Бог, Который, как говорится в Библии, «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2: 4), никогда не оставлял без ответа искреннюю жажду правды. Пусть человек не всегда понимал, чего же он на самом деле желает, пусть он заблуждался, имея ложные представления о результатах своих исканий, — Бог всегда был готов раскрыться перед ним настолько, насколько это не нарушало свободу человеческого выбора. Конечно, Бог мог бы явить Себя человеку в ошеломляющей мощи, сломать все сомнения, поставить разум и чувства в безвыходный тупик. Но был бы в этом случае выбор человека действительно свободным? Не стало бы такое явление Бога для него узами, наложенными изнутри? Смог бы человек, надломленный непреодолимой силой, остаться собой? По этой причине Бог позволяет «пшенице и плевелам» соседствовать на поле человеческого богоискания. Как бы ни желал Бог дать счастье тем, кого Он любит, Ему изначально было ведомо: нельзя сделать счастливым насильно.

Все ли равно, какую религию исповедовать?

Если в различных религиозных и философских учениях людям было открыто так много, можно ли сказать, что все они равноценны с точки зрения познания истины? Конечно, можно искать лишь выгоды и удовольствий, формально принадлежа к любой религиозной группе. Но если человек ищет искренне, неужели Бог не ответит на его вопрошания лишь потому, что он исповедует «неправильную» религию?

И да и нет. Да, потому что Бог действительно отвечает всем, кто ищет Его. Однако не все религии, даже держа «в запасе» впечатляющий набор духовных знаний, в равной степени ценят то, что имеют. Например, из древних народов греки, персы и египтяне ближе всего подошли к понятию о Едином Боге. Но в Элладе философы, писавшие о Едином, представляли Его безучастным к людям и потому уделяли гораздо больше внимания размышлениям о человеческом обществе. Персидский учитель Заратустра, основатель зороастризма, исповедуя Единого Бога, тем не менее не смог объяснить природу зла иначе, как допустив существование у него некоего отдельного от Бога начала. Египетский фараон-мудрец Эхнатон также пришел к мысли о единстве Творца мира, однако он оказался неспособен представить Единого иначе, как отождествив Его с собственной царской персоной. Поэтому у этих трех народов представление о Едином Боге, Отце Небесном не получило должного места, оказалось недостаточно востребованным и не смогло принести «плоды во времена свои» (Мф. 12: 41). Схожие процессы происходили и среди многих других религиозных сообществ. Все они в то или иное время порождали праведников, искавших Бога и в свою меру находивших Его; однако плоды их поиска не становились основным содержанием той традиции, к которой они принадлежали. Между тем Бог — это не теоретическая концепция, которую можно использовать, а можно отложить на время. Библия говорит о Нем: «Господь Бог есть истина; Он есть Бог живой и Царь вечный» (Иер. 10: 10). Бог не просто Творец мира и человека. Его образ — в каждом из нас. Поэтому истина о Боге — это одновременно ответ на главный вопрос человечества: кто мы такие?

Статью подготовила: Екатерина Капранова