Христианство в эпоху метамодерна

#лонгрид

Автор: Елена Гуркина

Хотим мы того или нет, но сейчас наступила новая эра в развитии человечества. Как оказалось, за эпохой постмодернизма, конца истории, как её характеризовал ряд философов и футурологов, наступил вовсе не конец. Сверхновейшее время распахнуло двери в немыслимый до этого мир. Глобальный поток информации теперь будет определять наше сознание, в любой точке планеты одним нажатием кнопки, кликом мыши или голосовым набором мы можем получить доступ практически к любой информации.

В 2010 году двумя философами, норвежцем Тимотеусом Вермюленом и голландцем Робином ван ден Аккером была дана одна из интерпретаций этого сверхновейшего времени: мир вступил в эпоху метамодерна.

Человек метамодерна колеблется «между энтузиазмом модернизма и постмодернистской насмешкой, между надеждой и меланхолией, между простодушием и осведомлённостью, эмпатией и апатией, единством и множеством, цельностью и расщеплением, ясностью и неоднозначностью»  [1]

Метамодерн — это не только идея качелей, но и микс несовместимого в одном флаконе. Как сало в шоколаде, или селёдка вприкуску с мороженым, Ленин на арт-полотне с Микки Маусом, или человек с ценностями, где Бузова легко умещается в сердце вместе с Достоевским, православие с феминизмом, с марксизмом, или критическим рационализмом без когнитивного диссонанса.

Само христианство как религия,  построенная на фундаменте веры, при таком подходе часто рассматривается как некий пережиток  со специфической архаикой и путами, как система догм и морально-нравственных запретов.  Место же человека в таком мире — колебательное движение вне рамок и схем, догм, скреп, с помощью которого он должен определить самого себя.

Как быть в такой ситуации верующему христианину? В чем плюсы этой эпохи и в чем духовные опасности? Может ли христианство что-то дать миру или оно изжило себя? Давайте попробуем понять.

Что такое метамодерн

В 2015 году в своей статье «Метамодернизм: краткое введение» Люк Тернер, британский художник и автор известных артистических перформансов, утверждает, что приставка «мета» происходит от термина Платона metaxis, обозначающего колебательное движение (осцилляцию) между двумя полярными понятиями с возможностью одновременного использования каждого из них. Такими полярными полюсами выступают модернизм и постмодерн с их философскими доктринами.

Модерн

Захватывает эпоху конца 19 и начала 20 века,  принципом которой будет идея о том, что мир умопостигаем, что он существует как  целое, как универсум — единая система, которая подчиняется объективным законам, а выявление этих закономерностей будет способствовать историческому прогрессу и таким образом  даст право на переустройство мира.

На рубеже 19 и 20 веков сталкиваются две парадигмы мышления – теологическая с её упором на традицию и религиозный опыт и рационалистическая, с её концепцией критического рационализма с уклоном в  материализм. Победа последней приведёт к величайшим потрясениям 20 века – 2-м мировых войнам, Гражданской войне в России и крушению 3 империй — Германской, Австро-венгерской и Российской. Именно в эпоху модерна будут заложены авторитарные государства с новой идеологией – Третий Рейх, вобравший в себя идеи Ницше о сверхчеловеке и СССР, попытавшийся воплотить в себе идеи великой французской революции –свободу, равенство и братство.

Эпоха модерна превознесёт человеческий разум и объявит устаревшими морально-нравственные законы прошлого: «Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили!» [2]. Объявит курс на секуляризацию — «Религия — вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа«. [3]

Постмодерн

Родится в ответ на кризис 60-70 годов ХХ века. Идеи классического рационализма, прежнюю веру в разум, прогресс и науку он будет ставить под сомнение.

Возникнет идея о том, что не существует универсальной, абсолютной истины для всех. Есть множество правд, которые субъективны и которые будут равнозначными по отношению друг к другу (плюрализм).

Мир постмодерна — иллюзорен и каждая из истин лишь помогает интерпретировать его в том или ином ключе , объективной картины мира не существует, всё условно и относительно (релятивизм) Постмодерн предлагает также деконструкцию старых форм, разрушение стереотипов и рамок, конструирование новой реальности, вобравшей элементы фундаментальной науки и игры, смешения философии с литературными дискуссиями, усмешки и стёба. Разные философские подходы будут сосуществовать друг с другом. Теория Бодрийяра о том, что – мир утерял глубокий смысл и существует как матрёшка из наслоения отсылок к несуществующим явлениям и  мысли Фуко  о том, что все существующее неслучайно и, лишь открыв подлинный смысл вещей, можно выстроить себя.

Именно в эпоху постмодерна появятся стендап — как разговорный жанр комедийного плана, в котором комик высмеивает все, что входит в систему традиционных ценностей, появится французский еженедельник Шарди Эбдо с его политической и религиозной сатирой (редакция не поддерживает насильственные действия в отношении сотрудников данного журнала — прим. ред.), балансирующей на грани кощунства, мультфильм Южный парк  и тд.

Мир в эпоху метамодерна настолько многолик, многообразен, что стал настоящим хаосом течений и идей, сосуществующих, дополняющих, взаимоизменяющих  друг друга, и, казалось бы, вот оно! Наконец воплощена идея абсолютной свободы выбора, о которой так мечтали гуманисты всех эпох. Но не всё так прекрасно как кажется на первый взгляд. Децентрализация и деконструкция , которой придерживается метамодернизм фактически предлагает за деревьями не видеть леса, за людьми не видеть общества, не видеть того состояния, в котором это общество будет находиться.

Невозможно соединять в себе самом диаметрально полярные взгляды без ухода в когнитивный диссонанс – это состояние психологического дискомфорта и раздрая будет приводить к расщеплению личности или уводить людей в двойные стандарты.

Фактически метамодерн предлагает человеку раздвоение личности как норму, раздвоение морально-нравственных ориентиров – поэтому человек должен будет сам определять, что есть добро, а что есть зло в его системе координат. Как легко в таком мире делать зло другим только потому, что ты считаешь это благом. Почти так же легко как провозгласить высшей ценностью что-то, чего сам ты придерживаться не будешь.

Мир предлагает совместить в себе добро и зло, святость и праведность, болезнь и здравие, ангела и демона, Господа и велиара. Какой бы притягательной не выглядела эта идея — невозможно смешать в одном стакане себе на завтрак фреш из родниковой воды и болотной тины без того чтобы вкус кристально чистой воды не исчез вовсе.

Если модерн с его идеей абсолютной истины в человеческом разуме вылился в создание авторитарных государств, где индивид обезличивается и  рассматривается лишь как винтик в системе государственной машины, как это мы видим из опыта СССР, то постмодерн рождает человека, который способен следовать иллюзии собственной исключительности в рамках тотальной свободы эпохи потребления. Метамодерн как эпоха является лишь неким перевалочным пунктом в цепи причинно-следственных связей исторического процесса. Плюрализм, деконструкция и релятивизм неизбежно приведут в новый тупик и кризис, потому что они не поспособствуют совершенствованию ни человека, ни общества. рано или поздно наступит момент выбора – к чему мы пришли и какой идее мы будем следовать дальше.

Трансгуманизм и постчеловек как символ эпохи

Жан-Поль Сартр сказал: «У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её, как может». Отвергнув  христианство и Христа, мир не сумел построить рая на земле, не сумел избавиться ни от страданий, ни от боли, ни от смерти. Это огромный упрёк модерну, ведь как окажется невозможно построить абсолютное равенство на земле всех людей, существование классов, каст и сословий – не причина того, что мы не можем жить счастливо.

Огромный упрёк постмодерну в том, что мир сузился до потребительской корзины, и изобилие всего – не сделало нас морально лучше.

Именно в нашу эпоху родится трансгуманизм, философская доктрина которого обещает воплотить идею всё того же Ницше о сверхчеловеке, таком человеке, который не будет стареть и умирать. Многие трансгуманисты, например, Рэймонд Курцвейл считают,что к 2050 году появится новый вид — постчеловек –  который сможет с помощью средств научно-технического прогресса ,генной инженерии и внедрения программ искусственного интеллекта развить свои способности до такого предела,что в будущем перестанет стареть и умирать. Но подарит ли это ему смысл жизни? Зачем жить вечно, если любовь это всего лишь цепь биохимических реакций, если альтруизм и дружба это всего лишь эволюционный ответ на внешние раздражители? К какой высшей цели он устремится?

 У метамодерна нет цели, он движется ради самого движения, пробует, несмотря на неизбежный провал; бесконечно ищет истину, которую никогда не ожидает найти. Если вы нам простите такую банальную метафору, метамодерн преднамеренно берёт на вооружение двойное послание типа «морковка и осёл». Как и осёл, он преследует морковку, которую он никогда не съест, поскольку морковка всегда вне досягаемости. Но в точности из-за того, что он никак не может съесть морковку, он никогда не прекращает преследовать её [11]

Христианство: архаика или источник альтернативы?

А между тем как раз христианство предлагает цель настолько высокую, что человечество не достигло её по сей день – качественное перерождение себя самого до того предела, чтобы соединиться с Богом. Адам, безвозвратно отдав всего себя Богу, передал бы Ему все Его творение и получил бы от Него во взаимности любви – по благодати – всё, чем Бог обладает по природе  [4].  В Боге нет страдания, зла и смерти. У Бердяева есть мысль о том, что падшесть человека выражается в выпадении Солнца из него вовне, он остаётся во тьме и получает свет от внешнего для него Солнца. Человек должен был бы быть Солнцем Мира, излучающим свет, но он распространяет свою тьму на всю космическую жизнь, которая перестала ему подчиняться. Адам давал имена вещам, такова была его сила. Ныне получает он свет и тепло от внешнего Солнца, но всё ещё бьется во тьме и холоде.

И дальше — Человек раздавлен собственными открытиями и изобретениями, к которым мало приспособлена его природа, формированная совсем в другую эпоху. Романтический возврат к состоянию, предшествующему технике, машине, индустриализации человеческой жизни, невозможен. Но это ставит вопрос о развитии и обнаружении духовных сил в человеке, которым овладели и подчинили себе выпущенные на свободу не демоны природы, а демоны техники и машины.  [5]

Толстой и Ж-Ж Руссо видели причину ската человечества в духовную стагнацию своего времени  как закономерность отступления от правды природы и предлагали возврат к ней, что не решало проблем, которые заложены в каждом с момента грехопадении Адама, а именно повреждение человеческой природы и устремления его воли во зло.  В христианстве же именно духовная катастрофа, случившаяся в Эдемском саду, предопределит дальнейший ход человеческой истории и способствует скату мира во зло.

Христианство с его идеей обожения может дать миру альтернативный сценарий развития.

Но в эпоху метамодерна всячески критикуется так называемое догматизированное, скрепное мышление. Церковь воспринимается как светский бюрократический аппарат, институт со множеством закабалённых людей – которые мыслят однобоко, движимые лишь страхом выйти за грань иной парадигмы мышления.

Стоит заметить, что люди, выступающие за критический рационализм как свободу от навязанных извне догм и схем, вполне спокойно строят свои элементы мышления на…схемах, опирающихся на принципы, сконструированные  Карлом Поппером. Феноменологическое мышление при этом базируется на идее о том, что каждый человек может познать истину через призму своего разума. При таком подходе любая из истин будет лишь относительна.

Та всеядность, которую предлагает эпоха, ведёт человека в расфокус. Сможет ли человек найти то важное ради чего стоит, не опираясь при этом ни на один из ориентиров? Такое не представляется возможным.

Конструктор, из которого можно строить или разрушающий хаос?

Мир всё же это глобальный информационный конструктор. Музыка, стихи, случайные встречи, чужие мысли, книги, кинематограф, обрывки фраз, философия, личные трагедии, боль — из этого конструктора мы кусочек за кусочком строим себя. Строим, перестраиваем, ломаем. Каждая боль как трещина, каждая рана как брешь в сосуде. Человек своими руками строит сосуд своей души из фрагментов и обломков, глины надежды, встраивая разнородные части внутрь себя. 

У японцев есть особая техника ремонта старой посуды —кинцуги—склеивание разбитых частей золотым сплавом в единое целое… Не так ли поступаем мы со своей душой? Если мы обнаруживаем брешь одиночества, мы пытаемся залатать ее чем-нибудь или кем-нибудь чтобы внутреннее наполнение наше не разлилось вовне…Но невозможно хоть в целом ,но грязном сосуде удержать кристальную чистоту родниковой воды, и мы далеко не всегда берём золото чтобы залатать свои трещины….

Что  даёт христианский взгляд на человека

Ницше с его идеей смерти Бога констатирует фактически — крушение морально-нравственных законов, низводит христианство до идеологии морально-нравственных запретов. Их сдерживающая сила больше не нужна человечеству. Он не видит в Боге – живую Личность, и не видит в декалоге и заповедях блаженства элемента небесной педагогики. Принимая догматы, человек обретает форму, в которой легче всего осуществить движение вверх.

Экзистенциальное сознание видит смысл в свободе выбора, а не свободе духа. Атеистическое сознание видит смысл существования только здесь и сейчас (до того как твоё тело распадётся на молекулы и станет частью бескрайнего космоса). Гуманистическое сознание видит смысл жизни в развитии личности и комфортной среде для него.  Но ни одно из них не решает проблему существования зла, страданий и греха.

Если человека рассматривать как НЕЧТО, что есть только здесь и сейчас, то при таком мировосприятии мысль отделить человека от греха это абсурд.

Если считать грех ошибкой, а человеческий путь пусть и ошибочным, но его собственным путём, опытом, частью него самого, то предложение отделить грех от человека равняется предложению обрубить часть его личности, лишить его моментов, которые участвовали в становлении Я.

И вот тут нужно остановиться и подумать, что такое Я? Я это продукт своих ошибок, я это продукт своих мыслей? Если признавать Я-как постоянно динамическое развитие — да, сейчас я есть… но меня у меня …нет, то при таком мировосприятии- Я -существую сейчас как возможность, как глина, как песок -из которого слепится тоже Я- как законченное произведение. Если брать христианскую антропологию и мысль о необходимости совершенствоваться как совершенен Отец небесный, то отделение греха от человека это процесс преобразования, при котором деструктивное ошибки отсекаются -не в смысле вырывания из опыта личности, а рассматриваются как некая точка роста, которую нужно было пройти, перерасти и оставить, не повторять в дальнейшем процессе преобразования себя.

Первый взгляд принимает человека таким, каким он есть здесь сейчас без анализа и примиряет человека с миром и самим собой, второй взгляд устремлен в вечность,  анализом и отсечением деструктивных элементов ,направляя его стать чище и выше прежней версии себя самого.

Трансгуманизм низводит человека до состояния биологического объекта, руководимого исключительно инстинктами, работой высшей нервной системы и мозга.

При таком взгляде на человека мысль улучшить природу человека лишь внешними средствами без внутреннего перерождения кажется чем-то возможным и необходимым. Но мы не можем объяснить сознание стандартными методами естественных наук.

Проблема в том, что нам непонятно, как то, что не находится в пространстве, влияет на физические процессы. Таким образом, в наших представлениях о мире есть фундаментальный раскол, который нужно устранить. Самый лучший способ — «уничтожить» сознание: показать, что оно существует, но является производной физических процессов.

Проблема сознания тела связана с другими большими проблемами. Это вопрос тождества личности: что делает личность одной и той же на протяжении всей жизни, несмотря на физиологические и психологические изменения организма и психики? Проблема свободы воли: являются ли наше ментальное и сознательное состояния причинами физических событий или поведения? Биоэтические вопросы и проблема искусственного интеллекта: люди мечтают о бессмертии и возможности перенести сознание на другой носитель.  [6]

Как же быть в этой ситуации верующему христианину?

Каждый из нас чувствует притягательность хаоса, а временами и целые народы и целые эпохи ощущают движение хаоса, который может сломать, взорвать, разрушить что-то, чтобы дать жизнь-другую жизнь. И в то же время во всех нас живёт страх этого хаоса. Не так просто заглянуть внутрь себя и увидеть, что под плёнкой безопасности, в хрупких рамках видимого порядка существует весь хаос, полный возможностей, которые не желают быть обузданными, пленёнными, организованными. То что происходит с душой человека, происходит и с народами, классами, эпохами.

Как же человек пытается справиться с хаосом? Есть целый ряд способов, которые можно свести к трём. Можно вернуться в этот хаос, погрузиться в него и участвовал в хаотичном бытии в надежде на то,что вместе с хаосом мы будем развиваться и двигаться к новой гармонии. Можно подойти к хаосу с верой, готовностью стоять перед ним, не вливаясь в него, не теряя своего смысла, ценности, понимания, меры реальности, к которой мы уже пришли.

А можно относиться к хаосу так, как к нему относится большинство на всех уровнях — и личном и коллективном, пытаясь организовать хаос таким образом, чтобы он перестал быть слишком пугающим, пытаясь обуздать и укротить его.  [7]  

Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими. (Мф 7:13-14).

Невозможно примирить критический рационализм с христианством без конфронтации. Невозможно объяснить разумом рождение Сына Божьего от Приснодевы и Воскресения Христова, невозможно примирить психологию с идеей внутреннего родителя и ребёнка в самом себе с христианством, потому что она не научит тому, в какой момент внутренний родитель должен уступить место Господу в нашем сознании и не видеть опору в себе самом, невозможно избежать конфронтации экзистенциализма с христианством, потому что свобода экзистенциалиста — это свобода выбора — Бог или дьявол, добро или зло, здравие или болезнь, но если христианин принимает мысль о том, что он может выбирать дьявола так же спокойно и свободно, как и Бога, это уже признак повреждения, невозможно соединить атеизм с его принципом живи здесь и сейчас (смерть —  это конечная станция бытия) с христианством, главная цель которого стремление в Небесный Иерусалим. Невозможно примирить гуманизм с его призывом поставить права человека и его комфорт в центре существования с христианством — тогда как христианство никогда не было самой комфортной религией и не призывало отвергать свой крест.

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. (Мф. 6:24)

Один из антиутопистов как-то сказал, что в мире будет существовать абсолютная  истина, но она потонет в море информационного шума и остальной ненужной шелухи… Весь темп современной жизни с проблемами и заботами, с обилием информации и множеством правд, которые противоречат одна другой, погружают нас в мир хаоса. Человек просто не может фильтровать информацию, её много, мелькание картинок и идей не способствует анализу, не даёт проводить причинно-следственные связи, не даёт уйти в глубину. Для каждой из правд есть основание, поневоле становишься равнодушным к истине, становишься теплохладен, пытаясь понять какая из точек зрения искреннее и правдивее всего,у каждого она своя и ты просто не можешь решить интуитивно, без абсолютного мерила какая именно…

И стоишь как маленький ослик, выбирая меж двух кучек сена, не в состоянии выбрать одну и… погибаешь от голода. Погибаешь от голода среди изобилия. Всё-таки философский парадокс, предложенный Жаном Буриданом (буриданов осёл) это гениальное описание нашей эпохи!

Это не значит, что христианин должен быть ретроградом, это означает, что можно использовать средства технического прогресса и накопленные знания, в том числе философию и психологию, но в тех местах, где они предлагают момент выбора Бог или что-то иное, выбирать Христа. Принимать волю Божью как приоритет в своей жизни, относительно которого будет происходить перестройка всех компонентов мышления. Принимать декалог и заповеди блаженства не как сухой свод морально-нравственных запретов, а как руководство к реальной жизни, как элемент небесной педагогики, призванный научить истине. Признавать догматы не как способ исключительно богословской рефлексии, а видеть в них результат синергии Бога и человека. Видеть в церкви не институт и систему, а живой богочеловеческий организм, мистическое тело Христово.

Только от нас и от  нашего выбора зависит то, в какую сторону качнётся маятник,  только мы и наш выбор будет определять дальнейший ход мировой истории.

Помогите нашему проекту!

Дорогие друзья, если вам нравится то, что мы делаем, если вы хотите помочь нам или просто сказать «спасибо» за ежедневный профессиональный труд, поддержите нас финансово. 

Все полученные средства пойдут на гонорары авторам статей, улучшение работы сайта, а также на реализацию новых идей. 

Пожертвование можно отправить по номеру карты: 
5536 9138 4633 0682 (Данилов Александр Сергеевич)

____________________________________________________________________

Литература

 [1] Notes on Metamodernism в «Journal of Aesthetics & Culture»,2010

 [2] Фридрих Ницше  «Веселая наука»

 [3] Карл Маркс «К критике гегелевской философии права» 

 [4 ] Боговидение / Владимир Лосский; пер. с фр. В.А. Рещиковой, сост. и вступ. ст. А.С. Филоненко

 [5] Бердяев «Истина и откровение, Пролегомены к критике Откровения»

 [6]  Что такое сознание? Лекция. 2 декабря 2018, лекторий парка Горького. В рамках цикла лекций «Без предел». Организатор: ММКЦ (Московский многофункциональный культурный центр), направление «Культура в городе» Антон Кузнецов

[7]  «Хаос. Закон. Свобода. Беседы о смыслах» митрополит Антоний Сурожский, Никея