Музыка и Бог

Есть ли место в современной музыке место для поиска Бога?

Сегодня принято ругать массовую культуру, обвиняя современных «властителей дум» в дурном влиянии на неокрепшие умы молодежи. Простая музыка, незамысловатый контент, легкие сюжеты популярных сериалов и телешоу — вокруг так много всего, что помогает нам уйти от реальности, заполнив внутренние эмоциональные дыры фальшивыми впечатлениями. Но есть ли во всем этом многообразии суррогатов место для поиска правды Божией? Совместимы ли современная музыка и Бог в жизни верующего человека? Чем массовая культура отличается от академического искусства? И всегда ли «популярное» значит «пустое»? Об этом и многом другом в своей книге «Музыка: диалог с Богом. От архаики до электроники» размышляет Роман Насонов, известный музыковед и публицист, доцент кафедры истории зарубежной музыки Московской консерватории.

Массовая культура vs академическое искусство: где слышен голос Бога?

Стало общим местом порицать современную массовую культуру за ту легкость, с какой она превращает в кумиров вполне заурядных людей, и за нравственную неразборчивость, царящую на «фабриках звезд». При этом эффективность индустрии развлечений вызывает невольное восхищение — пусть не всегда легко бывает себе в нем признаться.

Чтобы выйти за пределы констатации очевидного, заметим, что творчеству артиста во все времена сопутствовало поклонение публики — идет ли речь о традиционном искусстве, в котором ценится прежде всего совершенное владение канонами мастерства, или об искусстве более новых времен, когда публику можно поразить скорее художественными открытиями — «прозрениями», имеющими нередко сенсационный или даже скандальный характер.

Ограничив свой экскурс в историю музыки географическими рамками Европейского континента, мы можем вспомнить и легендарных певцов античности во главе с Орфеем, и средневековых менестрелей, творчество которых, по большей части нам неведомое, было окружено громкой молвой, и кастратов — «звезд» и сексуальных идолов барочного оперного театра (первого музыкального института, чье функционирование было поставлено на прочную коммерческую основу), и гастролирующих виртуозов XIX столетия с их «сверхчеловеческой» свободой владения инструментом или голосом — в иных случаях такое искусство воспринималось публикой как настоящее чудо, а личности артиста приписывалась связь с демоническими мирами (Паганини, Лист). И даже усердный труд желтых медиа, без помощи которых сегодня едва ли удастся обойтись любому популярному музыканту, имеет благородное происхождение — мифы (то есть сплетни), которые древние греки любили распространять про своих богов, почитались в определенные моменты европейской культурной истории чуть ли не наравне со Священным Писанием.

Наивно подозревать в новизне сам феномен идолопоклонства, в равной мере присущий как религиозной, так и художественной истории человечества (что лишний раз наводит на мысль о близком родстве этих двух сфер). Завоевать популярность, добиться признания у публики — естественное желание человека творческой профессии, при всем различии существующих представлений об успехе и о той цене, которую позволительно за него заплатить. Появление массовой культуры в прошлом столетии было порождено в первую очередь технологической революцией, затронувшей область искусства. Новыми возможностями звукозаписи, распространения художественной продукции и преподнесения ее слушателям, включая и рекламу, воспользовались все музыканты — к какому бы стилю они ни принадлежали.

Благодаря радио, телевидению, грампластинкам их творчество стало доступным широкому кругу слушателей, а те, в свою очередь, предпочли музыку более простую в художественном отношении. Композиторские опусы были вытеснены в особый сегмент мирового рынка, ведущее место на котором занял ширпотреб — «товары повседневного спроса».

Продавать классическую музыку в сложившихся условиях — не самый выгодный бизнес, и многим академически образованным композиторам приходится подрабатывать в более привлекательных секторах музыкальной индустрии, например сочиняя саундтреки или сопровождение к рекламным роликам (сочинению эстрадных «хитов» консерваторское образование помогает очень слабо). И как тут не вспомнить почти пророческие слова Н. А. Римского-Корсакова. Отвечая на письмо одного из своих преданных, но не отличающихся глубиной ума поклонников — полное яростных нападок на Церковь и христианство, — великий композитор деликатно возражал корреспонденту: «Совершенно согласен с мыслями, выраженными по поводу христианства, но замечу лишь, что оно (христианство) и католицизм (с его Инквизицией) породили чудное искусство. Впрочем, искусство всегда лепилось около церкви, деспотических правителей, богатства и прочих нежелательных учреждений и вещей. А даст ли ему приют свобода, равенство и братство? Не сидит ли во всем этом великое противоречие?»

Еще одно расхожее обвинение в адрес «попсы» касается ее вредного воздействия на аудиторию, особенно на подрастающее поколение. И хотя эмпирически можно наблюдать соответствие между примитивностью репертуара иных эстрадных исполнителей и невысоким уровнем интеллекта их поклонников, строгих научных доказательств оглупляющего эффекта популярной музыки как таковой не существует. Более основательными выглядят претензии морального плана — к откровенным нарядам музыкантов, непристойным сценическим движениям, эротизму текстов и само́й вокальной манеры. Но и здесь следует оговориться, что подобные упреки предъявляются артистам и певцам легкого жанра веками — этот профессиональный цех всегда находился под подозрением у блюстителей нравственности. Подлинная «вина» поп-звезд XX столетия состоит в их огромном влиянии на фанатов, охотно перенимающих модели поведения у своих кумиров: вклад популярной музыки в так называемую сексуальную революцию — коренным образом изменившую отношение к половой природе человека и представления о приемлемых формах ее проявления в публичной и интимной сферах жизни — трудно переоценить.

Порочность массовой культуры только кажется очевидной. С узко прагматической точки зрения — для функционирования современного общества — проще определить пользу популярной музыки, чем ее вред. Популярная музыка сохранила свою прежнюю, исторически унаследованную роль — она продолжает развлекать своих слушателей и заряжать их жизненной энергией, компенсируя недостаток подлинных событий и ярких впечатлений.

Однако этим дело не ограничивается: вместе с другими формами массовой культуры (такими, например, как телевизионные шоу и сериалы) она внедряет в сознание своих потребителей определенные жизненные установки и ценности, предлагает ассортимент успешных социальных ролей и моделей поведения, помогает своим приверженцам выработать особый язык общения.

Она формирует вокруг себя субкультуру — а по сути дела, некую среду, жизненную оболочку, в которой обитатель защищенного, но довольно неуютного мира обретает внутренний комфорт.

Идеологические факторы имеют не меньшее значение, чем коммерческая составляющая. Для творцов индустрии развлечений, современных «инженеров человеческих душ» соблазн манипулировать общественным сознанием весьма велик. Художественные аспекты по старинке могут приниматься в расчет (продвинутому, образованному слушателю бывает неловко потреблять откровенный примитив), но пребывают все же на второстепенных ролях.

Да, вроде бы общественные конфликты и исторические сдвиги способны впрыскивать в популярную музыку и нигилистический элемент. Так в шестидесятые годы возник феномен рока, который и до сих пор нередко противопоставляют попсе, с ее склонностью к конформизму и даже к сервильности. Однако на длинной дистанции ни одно из направлений популярного искусства не может быть нонконформистским — порывы отцов-основателей быстро гасятся благодаря работе коммерческих механизмов, фундамента музыкальной индустрии. Возможно, важнейший вывод, к которому приводит нас осмысление истории рока, заключается в том, что громкость и крик — далеко не главные признаки бунтарства.

После многих веков бунта, направленного против традиционных — «закрепощающих» человека — форм искусства и социальной жизни, исторический триумф массовой культуры воспринимается как возвращение на новом витке спирали к архаике, к мифологическому пространству, напоминающему фольклорное; для мыслящих и ценящих внутреннюю независимость людей в нем нет места иного, чем маргиналии. Такая культура и такое искусство откликаются на присущее обывателю стремление к стабильности жизни и быта, но вместе с тем, по сравнению с фольклором, лишены тотальности и пребывают в постоянном «идейном» движении.

Как и в фольклоре, в явлениях массового искусства преобладает игровое начало. Экзистенциальному протесту против мирового зла, поиску правды Божьей, а в конечном итоге — поискам самого Бога и возможности вступить с Ним в диалог здесь принципиально нет и не может быть места (притом что имитация нонконформизма в творчестве рок-музыкантов или, напротив, показная добропорядочность как часть имиджа иных попсовых звезд нередко проявляются в форме религиозной пропаганды). Как это ни покажется кому-то удивительным, но старое доброе академическое искусство способно нести в себе гораздо более радикальный критический элемент — и вместе с тем подлинное стремление к встрече с внемирным Богом.

Друзья! Если вам понравился отрывок, то вы можете приобрести эту книгу со скидкой в 20% по промокоду ВЕРА21. Переходите по этой ссылке!