Куртре 1302. Битва золотых шпор: кровь и честь Фландрии. Завязшие в грязи

С тех пор, как первобытно общинный строй сменился рабовладельческим, люди непрестанно задумываются над проблемой господства одних представителей человеческого рода над другими.

Насилие, эксплуатация, унижение со стороны господ не только не позволяет огромным массам людей развить свои задатки, использовать свои творческие силы во благо себе и обществу, не только делает невыносимым и физическое, и моральное состояние угнетенных, но и замедляет тем самым развитие самого общества в целом.

Многие исторические свидетельства разных эпох говорят о том, что народные массы бесстрашно вступали в борьбу за равноправие. Иногда им удавалось одерживать крупные победы, но до завершения этой борьбы далеко еще и сейчас.

Господствующие классы не только подавляют восстания народных масс физически. Они, используя все возможные (в том числе и нечистоплотные) средства, с завидным упорством пытаются подвести общество к признанию своего фундаментального превосходства. Если это произойдет, то уже ничто не помешает «господам» «обоснованно» вершить насилие над «рабами» не только, а сегодня уже и не столько в материальном, сколько в сущностном и психологическом плане.

«Хозяева жизни» во все времена обладали серьезными возможностями влияния на происходившие процессы, ввиду этого хроника народных восстаний чаще всего вписывается в анналы истории именно с точки зрения господствующего класса. Точнее говоря, восставшие представляются на суд потомков как масса агрессивных по своей сути грабителей. Те же человеческие трагедии, которые довели их до отчаяния и ярости, как правило, остаются в тени или замалчиваются. Порой борьбу народа за освобождение сопровождают интриги и манипуляции со стороны господ, и даже прямое использование народного недовольства для достижения своих целей. Иной раз ее представляют, как борьбу одного народа против другого, и очень непросто проследить истинно народные корни тех или иных исторических событий.

Но в истории города Брюгге и Фландрии начала XIV века есть восстание, в котором его народные корни отчетливо прослеживаются, в том числе и по свидетельствам современников.

Это Брюггская заутреня (18 мая 1302 г.) и битва при Куртре (11 июля 1302 г.) или битва золотых шпор (The Battle of the Golden Spurs). Значение победы при Куртре усиливается еще и тем, что здесь народное ополчение одержало победу над потомственным рыцарством, тем самым доказав, что простой человек, отстаивающий свои права способен на почти сверхъестественное мужество и силу.

В XI – XII вв. В Западной Европе набирало силу коммунальное движение – борьба растущих городов за самоуправление и независимость от крупных землевладельцев. Чаще всего руководила борьбой городская коммуна, поэтому называться такие поселения стали самоуправляющимися городами-коммунами. В результате победы горожане обретали личную свободу и коммунальные вольности: республиканское правление, свои органы законодательной и исполнительной власти, правоохранительные органы, суды, ополчение, право устанавливать внутренние налоги, в полной мере распоряжаться городской казной. Каждый, кто приходил из деревни в город через некоторое время мог считать себя свободным гражданином. Не даром тогда говорилось, что «городской воздух делает свободным». Эти преобразования явились одним из самых существенных факторов роста городского производства.

Свободные граждане, хорошо понимали, что значит для них завоевание самоуправления и равенства перед законом. Осознавая все перспективы, открывающиеся перед каждым достойным человеком, они готовы были трудиться для укрепления своего положения и благополучия города-коммуны. Горожане с воодушевлением участвовали в организации новых предприятий, в общественной жизни города, в защите его от нападений извне. Ведь благополучие города было залогом их собственного благополучия.

Брюгге получил городское право и стал городом-коммуной в 1128 году. В результате бурного роста и выгодного географического положения он вскоре стал одним из крупных промышленных центров Западной Европы, насчитывая при этом около 50 тыс. жителей.

Но не все было гладко в жизни коммун. С одной стороны, на власть в городах-коммунах все время посягала потомственная земельная аристократия. С другой стороны ремесленников угнетали местные патриции - разбогатевшие горожане (влиятельные бюргеры, буржуазия, состоятельное купечество). Они стремились не только оттеснить народные массы от самоуправления, но ущемляли их финансово, вынуждая вести полунищее существование.

Власть в Брюгге стремился захватить граф Фландрии Ги Дампьер, который вел непримиримую борьбу с городскими коммунами. В этой борьбе он хитростью и обещаниями привлекал на свою сторону простой народ Брюгге, недовольный поведением патрициата. В сложившейся ситуации городской верхушке пришлось искать помощи извне. Фламандцы заключили договор о защите от Дампьера с французским королем Филиппом IV Красивым. Разумеется на определенных, выгодных для Филиппа условиях.

Разгромив Дампьера Филипп оставил во Фландрии наместника Жака де Шатийона и свои гарнизоны.

Для того чтобы понять, как события развивались дальше, дадим слово древнему летописцу из Флорентийской республики Джованни Виллани , который описывает рассматриваемые события в своем историческом произведении «Новая хроника или история Флоренции» :

КАК ПРОСТОЙ НАРОД БРЮГГЕ ВОССТАЛ ПРОТИВ ФРАНЦУЗСКОГО КОРОЛЯ И ПЕРЕБИЛ ФРАНЦУЗОВ

«Мы уже говорили в одной из глав, что французский король стал полновластным господином Фландрии, в 1299 году заточил в тюрьму графа и двух его сыновей, поместил в стране свои гарнизоны и подчинил ее своим судьям.
Младшие ремесленники Брюгге - ткачи, сукновалы, мясники, сапожники и прочие - обратились к королю за справедливостью и поднесли ему прошение, чтобы их работа оплачивалась сполна, а непомерные налоги были снижены. Но требования коммуны Брюгге не были выслушаны, а вместо того королевские судьи, подкупленные богатыми бюргерами , посадили в тюрьму вожаков ремесленников и простонародья, главными из которых были ткач Пьер Леруа (Петер де Конинк) и мясник Джамбрида (Ян Брейдель) и еще три десятка цеховых и ремесленных старшин.

Пьер Леруа был предводителем и зачинщиком всех дел коммуны и за смелость его прозвали Ле Руа, по-фламандски - Коникруа, то есть Пьер Король. Был он бедным ткачом, росту небольшого, невзрачного вида, кривой на один глаз и лет имел уже за шестьдесят. Он не знал ни французского языка, ни латыни, зато на родном фламандском говорил горячо и искренне - так, что во всей Фландрии никто не мог с ним сравниться. Своими речами он побудил всю страну к великим свершениям, поэтому и заслуживает быть упомянутым.

Из-за ареста его и его товарищей тощий народ взбунтовался и захватил предместье, то есть замок, где находились заключенные и правители города, перебил многих горожан и силой освободил своих вождей. После этого горожане заключили между собой перемирие и обратились к королю в Париж. Их тяжбу разбирали целый год, но в конце концов, благодаря деньгам, истраченным богатыми фламандскими бюргерами при королевском дворе, был вынесен приговор против простого народа.

Когда известие об этом достигло Брюгге, коммуна вооружилась и подняла мятеж , но, опасаясь королевских отрядов и крупных буржуа, восставшие покинули город и отправились в Дамм в трех верстах от Брюгге, где убили королевских служителей и судью, а также ограбили и перебили богатых горожан. Потом эта разъяренная толпа отчаявшихся людей перешла в Андибург и устроила там подобную же расправу и наконец они добрались до графского замка под названием Мала, в трех верстах от Брюгге. Эта крепость, в которой находился судья Брюгге с шестьюдесятью королевскими солдатами, была взята приступом и все французы беспощадно истреблены.

Эти события и растущая сила простонародья так напугали брюггских бюргеров, что они послали за помощью во Францию, и король немедленно отправил к ним мессера Жака де Сен-Поля, главного судью Фландрии, с полутора тысячами французских рыцарей и множеством пеших солдат. В Брюгге они заняли дворцы коммуны Алла и все городские крепления, расставив повсюду свои гарнизоны, так что в городе царили беспокойство и тревога. Силы и отвага простого народа беспрестанно возрастали, и по Божьему произволению пришло время наказать гордыню и алчность богатых бюргеров и сокрушить высокомерие французов.

Остававшиеся в Брюгге ремесленники и простолюдины устроили заговор и поклялись друг другу положить все силы, чтобы уничтожить французов и крупных буржуа. Они послали своих гонцов к беглецам в Дамм и Андибург, возглавляемым Пьером Леруа и Джамбридой, и призвали их в Брюгге. А те, распаленные своими победами и убийствами французов, развернули знамена и в ночь на (...), как было условлено, привели свое войско, состоящее из мужчин и женщин, в Брюгге. Тем легче было это сделать, что король приказал засыпать рвы и снести городские ворота. Войдя в город, они снеслись с теми, кто был внутри, и, восклицая на своем языке, непонятном для французов: "Да здравствует коммуна, смерть французам!", перегородили улицы. Тут началось поголовное истребление французов, и у кого из фламандцев в доме они были на постое, те их убивали или вели на площадь Алла, где собрались вооруженные защитники коммуны. Там пленников ожидала такая же участь - их рубили на куски. Французы, которые в поднявшейся суматохе пытались вооружиться, обнаруживали, что хозяева попрятали их уздечки и седла. Кому удавалось сесть на коня, те не могли проехать по перегороженным улицам, из окон в них кидали камни и многие были перебиты на улице. Женщины при этом проявляли больше усердия, чем мужчины. Побоище продолжалось целый день и всего погибло от меча, камней и выброшенными из окон башен и дворцов Алла, где стоял гарнизон, больше тысячи двухсот французских кавалеристов и две тысячи пеших солдат. Все улицы и площади Брюгге были залиты кровью и усеяны трупами французов, которые не убрали и за три дня, свозя их в телегах за город и сбрасывая в ямы, выкопанные в полях. Много было истреблено и богатых бюргеров, дома которых подверглись разграблению.

Мессер Жак де Сен Поль (Шатийон) с немногими людьми бежал из города и спасся, благодаря тому, что жил недалеко от выхода. Приключилась эта напасть в (...) месяце 1301 года».

Восставшим удалось захватить многие замки в округе. Те французы, которым удалось выжить после схватки, в том числе и Шатийон, укрылись в Куртре.

Этот день вошел в историю как "Брюггская заутреня ", а фламандцы называли его "Доброй пятницей".

Как мы видим история здесь гораздо сложнее, чем просто борьба за освобождение от власти французов. По свидетельству Виллани народ, не получивший удовлетворения своих совершенно мирных и справедливых требований, ополчился не только на французов, но и на городскую буржуазную верхушку, на которую опирались французы и которая на самом деле и была одной из крупнейших причин всех народных бед.

Но народный протест не достиг своей цели. У вожаков восстания не было опыта в подобных делах, им не хватало дальновидности и понимания истинных причин их бедственного положения. Обратив свой гнев на французов, горожане, мало чего добились. Но при этом они восстановили против фламандцев могущественного противника, и теперь им нужно было умереть или сражаться.

Коммуна Брюгге обратилась к другим фламандским городам с призывом выступить вместе с ними против французов. Многие города были готовы к борьбе. Они оказали восставшим помощь людьми, вооружением и деньгами.

Давайте теперь снова дадим слово хронисту:

ОБ ОГРОМНОМ И ТЯЖКОМ ПОРАЖЕНИИ, КОТОРОЕ ФЛАМАНДЦЫ НАНЕСЛИ ФРАНЦУЗАМ ПРИ КУРТРЕ

«После восстания в Брюгге и избиения французов вожди и капитаны Брюггской коммуны задумались о том, что, затеяв столь великое дело и выступив против короля Франции и его подданных, они навряд ли смогут сами справиться с такой ношей, не имея единого правителя и не ожидая помощи ниоткуда. Поэтому они призвали из Брабанта молодого Гийома де Жюльера… Как только его пригласили в Брюгге, чтобы отомстить французам за брата, он тотчас же оставил свою должность и прибыл во Фландрию. …Молодой Ги, сын графа Фландрского от второй жены, графини Намюрской, прибыл во Фландрию и соединился с Гийомом де Жюльером, своим племянником, и они совместно возглавили восставший против французского короля народ Фландрии.

…Затем мессер Ги с пятнадцатью тысячами пеших фламандцев напал на Куртре и занял весь город, за исключением королевского замка, сильно укрепленного и обороняемого французской пехотой и конницей. Королевский гарнизон в замке храбро защищался и с помощью своих машин и камнеметных орудий разрушил и сжег немалую часть города, но из-за внезапного нападения фламандцев он не успел запастись продовольствием, поэтому французы просили короля как можно скорее прислать подмогу. Король нимало не медля отправил туда доброго графа Артуа, своего дядю и члена французского дома, с семью тысячами благородных рыцарей, графами, герцогами, владельцами замков, носителями перевязей (о самых главных мы упомянем), а также с сорока тысячами пеших солдат, в том числе десятью тысячами арбалетчиков. Добравшись до холма напротив Куртре по дороге в Турнэ, это войско разбило там лагерь на расстоянии полуверсты от замка».

Силы фламандцев же, по данным Виллани были таковы:

«Всего у них насчитывалось двадцать тысяч пехотинцев, а лошадей имели только знатные господа. Решив во имя Божье и мессера святого Георгия принять бой, фламандцы вышли из Куртре и сняли свой лагерь по ту сторону реки Ли. Они перебрались на равнину перед городом, где проходит дорога на Гент, и здесь построились в боевые порядки. Преимущество этого мудрого решения заключалось в том, что через всю равнину проходит ров, отводящий стекающиеся в него воды в реку Ли. В ширину этот ров имеет более пяти локтей, в глубину - три локтя, и нет насыпи, которая была бы видна издалека, так что он становится заметен не прежде, чем к нему подъедешь. По свою сторону рва фламандцы выстроились вдоль него в виде полумесяца, повторяя его изгиб. Все они спешились, в том числе и дворяне и рыцари, которые, как и простой народ, приготовились защищать свои ряды от прорыва французской конницы.

Кто обзавелся копьем (копья у них окованные железом с острием наподобие тех, что используются при охоте на дикого кабана), кто - суковатыми дубинами величиной с древко копья с большим заостренным железным наконечником и железным кольцом. Это грубое и варварское орудие, позволяющее бить и колоть, они называют "годендак", то есть по-нашему "добрый день". Так они встали плечом к плечу, не располагая другим наступательным или оборонительным оружием, будучи людьми бедными и неопытными в ратном деле, но отчаявшимися в спасении .

Видя мощь своих врагов, они предпочитали пасть в бою, чем бежать, сдаться в плен и умереть в мучениях. Перед строем прошел священник в полном облачении с телом Христовым, которое все могли видеть, но вместо причастия каждый положил в рот немного земли.

Мессер Ги Фландрский и мессер Гийом де Жюльер проехали по рядам, призывая ополченцев храбро сражаться против спесивых и надменных французов, причинивших столько обид им и их государям. Также они напомнили о том, что станет с побежденными, если верх одержат французы, говорили, что фламандцы сражаются за правое дело, защищая свою жизнь и своих детей. Еще военачальники наставляли прежде всего поражать и ранить рыцарских коней. Мессер Ги произвел на поле сражения собственной рукой в рыцари доблестного Пьера Леруа и сорок других членов коммуны, обещая после победы обеспечить каждого из них рыцарским состоянием».

Вряд ли стоит добавлять, что фламандцы получили приказ сражаться до последнего, не брать пленных, не брать добычу. Ожидаемый накал битвы не располагал к таким вольностям.

«Граф Артуа, капитан и полководец французского войска, видя, что фламандцы построились к бою, развернул свои полки и спустился на равнину, ближе к противнику. Он построил свое войско в десять рядов...

Это было самое славное войско, которое когда-либо собирал правивший тогда французский король и в котором собрался весь цвет рыцарства и баронов королевства Франции, Брабанта, Эно и Рейнской долины. Когда оба войска выстроились друг перед другом для битвы, мессер Жан де Берле, мессер Симоне из Пьемонта, Бонифацио, капитаны чужеземных солдат и арбалетчиков, весьма умудренные и опытные воины, предстали перед коннетаблем и обратились к нему с такой речью (нижеприведенные диалоги на первый взгляд несущественные отражают одну из версий начала боя. Согласно Виллани оно представляется совершенно необдуманным, в то время как современные историки предполагают совсем другое поведение французов.): "Сир, ради Бога, пускай победа останется за этими отчаянными фламандскими простолюдинами и не будем подвергать опасности цвет мирового рыцарства. Мы хорошо знаем повадки фламандцев - лишившись всякой надежды на спасение, они вышли из Куртре, чтобы сразиться или бежать, лагерь они разбили снаружи, а в городе оставили свой скудный скарб и пищу. Вы построите кавалерию, а мы с нашими солдатами, привычными к вылазкам и набегам, с нашими арбалетчиками и другими пехотинцами, которых у нас вдвое больше, чем их всех, вклинимся между ними и городом, атакуем их с разных сторон и будем беспокоить целый день мелкими схватками и стычками. Фламандцы любят поесть и вечно заняты едой и питьем, так что, если мы заставим их поголодать и попоститься, они быстро утомятся и растратят силы, потому что не смогут подкрепиться. Тогда они расстроят свои ряды и покинут поле боя, а вы, увидев это, навалитесь на них со своей конницей и без потерь одержите победу". Так оно и случилось бы, но кого Бог хочет погубить, того он лишает ума, а правосудие Божье карает за грехи. Совет военачальников очень понравился коннетаблю, так что он отправился вместе с ними к графу Артуа и пересказал ему их предложение, как мог лучше. Но тот ответил ему с упреком: "Plus diable; ces sont des conseilles des Lombards, et vous connetable avez en encore du poil de loup". Этим он хотел сказать, что коннетабль не был верен королю, потому что его дочь была замужем за мессером Вильгельмом Фландрским. Тогда коннетабль, взбешенный этим упреком, сказал графу: "Sire, si vous verrez ou j"irai, vouz irez bien avant" - и очертя голову бросился на верную смерть. Развернув свои знамена, он храбро напал на врага, не зная о преграждавшем дорогу рве, о котором мы упоминали выше.

Когда рыцари достигли рва, фламандцы атаковали их с обеих сторон, поражая своими дубинками-годендаками головы их коней, отчего те становились на дыбы и поворачивали обратно.

Порыв коннетабля и его людей увлек за собой графа Артуа и другие отряды французов, которые, пришпоривая лошадей, последовали за ним один за другим, в надежде пробить и рассеять фламандскую шеренгу грудью своих аргамаков.
Но случилось обратное: из-за напора задних рядов отряды коннетабля и графа Артуа попали в ров и столпились около него.
Поднялась такая пыль, что сзади ничего не было видно, а шум сражения и крики мешали нападающим узнать о допущенной оплошности и о несчастье, случившемся с их передовым отрядом. Напротив, они рвались вперед, подгоняя коней, которые падали и вставали на дыбы, так что всадники сталкивались друг с другом, тонули и гибли во множестве, или почти все, не получив даже удара копьем или мечом.
Фламандцы, стоявшие сомкнутым строем на краю рва, только наблюдали, как французы заполняют его, и им оставалось лишь приканчивать всадников и оглушать или вспарывать брюхо коням. Через малое время ров не только был полон, но над ним выросла целая гора трупов. В этом побоище французы не могли достать неприятеля, а в производимой ими давке сталкивались и убивали друг друга, хотя стремились своим натиском сокрушить фламандцев. Когда почти все французские ряды столпились в замешательстве, не имея другого выхода, как падать в ров или оставаться в неподвижной тесноте, потому что пути ни вперед, ни назад не было, сохранившие силы фламандцы тронули с места свои почти свежие фланги.

Одним из них командовал мессер Ги Фландрский, другим - мессер Гийом де Жюльер, которые совершили в этот день чудеса храбрости. Пешие фламандцы перешли ров и окружили французов, так что один грубый мужик свободно мог перерезать горло нескольким дворянам.
Так французы потерпели поражение и были перебиты - из всего знатного рыцарства спаслись только мессер Луи де Клермон, граф де Сен-Поль и граф Булонский с немногими другими - говорят, потому, что не рвались в бой, и за это во Франции их потом осуждали и презирали. Все прочие герцоги, графы, бароны и кавалеры пали на поле битвы, а некоторые при отступлении погибли во рвах и топях. Всего французы потеряли убитыми более шести тысяч рыцарей и бессчетное множество пехотинцев, в плен же никого не брали.

После этого разгрома честь и слава старинной знатности и отваги французов сильно приуменьшились, ибо цвет мирового рыцарства был разбит и унижен своими же подданными, самыми худородными людьми на свете - ткачами, сукновалами, работниками низких ремесел и занятий. Они были столь чужды воинскому делу, что из презрения к их малодушию другие народы мира называли фламандцев "жирными кроликами". Но после этих побед уважение к ним стало так высоко, что один пеший фламандец с годендаком в руке стоил двух французских рыцарей».

Фламандцы некоторое время преследовали спасавшихся бегством французов, которые бежали к Турнэ и Лиллю. Победители снимали с рыцарей золотые шпоры – один из признаков рыцарского достоинства. Эти шпоры были водружены в церкви Куртре в память полной победы фламандского народа над французскими рыцарями.

«Брюггская заутреня» и битва при Куртре – события достаточно известные. Но чаще всего они обсуждаются лишь как часть национально-освободительной борьбы Фландрии. В лучшем случае упоминаются тяжесть налогового бремени под пятой французов и роль Англии, как дополнительного катализатора народных выступлений в крупных фламандских городах. Тот факт, что население фламандских городов само по себе было неоднородно, причем его различные слои находились в состоянии открытого или подспудного противоборства, чаще всего обходится молчанием. Но если принять его во внимание, то картина победы фламандцев изменится радикальным образом.

В каком-то смысле можно сказать, что после этой победы начинается новая эра в общественной жизни не только Брюгге, Фландрии, Франции, но и всей Европы. И эта эра характеризуется отчетливым пониманием того, что народные массы не являются «кроликами», которых можно безнаказанно и со спокойной совестью отправлять на кухню.

Памятник в городе Кортрейке (Куртре), посвященный победе в Битве золотых шпор

В заключение добавлю, что при описании битвы намеренно взят только один

В XII–XIII веках Фландрия быстро превращалась в один из наиболее экономически развитых районов Европы. Брюгге, Гент, Ипр и другие города графства становились крупными центрами промышленности, торговли и культуры. В городах утверждались буржуазные порядки, что побуждало бюргеров бороться за свою независимость. Одновременно возникали крестьянские союзы, добивавшиеся отмены отношений феодальной зависимости в сельской местности.

Городам Фландрии удалось одержать победу над сеньорами. Однако плодами свободы воспользовался городской патрициат (городская верхушка), захвативший власть в свои руки. Началась борьба ремесленников, подмастерьев и нецеховых рабочих с патрициатом, представители которого вскоре обратились за помощью к французскому королю. Воспользовавшись этим, Филипп IV Красивый в 1300 году захватил всю Фландрию.

Введенный французским королем военный налог вызвал возмущение широких народных масс. В 1301 году против этого налога восстали ремесленники г. Брюгге. Французы подавили народное восстание, однако разрядить обстановку им не удалось.

Во главе восставших встал брюггский горожанин Петр Кениг. События развивались так стремительно, что в самое непродолжительное время французы были вынуждены сдать все замки, кроме Куртре и Касселя. Однако политическую обстановку осложняло то, что большая часть горожан боролась не только с французами, но и с собственным патрициатом.

Филипп двинул против восставших фламандцев феодальное ополчение, усиленное наемниками - ломбардскими арбалетчиками и испанскими метальщиками дротиков. Всего французы имели 7,5 тысяч всадников и 3–5 тысяч пеших наемников, то есть 10–12 тысяч человек. Войском командовал генерал-капитан граф д"Артуа. (А. Пузыревский и Гейсман оценивали численность французской армии примерно в 47 тысяч человек).

Получив сведения о движении противника, фламандцы сняли осаду замка Кассея и сосредоточились у Куртре, решив дать здесь бой. Их силы исчислялись в пределах 13–20 тысяч человек.

Особенностью повстанческого войска было то, что в его составе находилось всего около 10 рыцарей (командующие и их свита), остальные являлись пехотинцами. Пехота состояла из стрелков (лучники и арбалетчики), пикинеров, часть которых была вооружена годендагами, и воинов, вооруженных палицами. По мнению А. Пузыревского передовая (отборная) часть армии фламандцев была вооружена железными касками, кольчугами, латами и длинными пиками с ромбическим железным наконечником. За ней «следовали люди, не имевшие полного предохранительного вооружения; они носили легкий шлем, басинет, и деревянный щит, подвешивавшийся на шею. У иных встречаются гамбесоны, то есть кожаные шлемы, или прикрытия для тела из толстой холщевой простеганой куртки. В качестве наступательного оружия они имели толстые, грубые палки, верхняя железная оправа которых образовала род яблока и затем оканчивалась железным наконечником в виде кинжала, так что это оружие можно было употреблять не только как пику, но отчасти и как булаву - это знаменитое вооружение, приобредшее скоро в их руках громкую славу». (Пузыревский А. История военного искусства в средние века. Ч I. Спб., 1884. С. 19.)

Войско фламандцев заняло сильную оборонительную позицию в изгибе р. Лис. Перед фронтом протекал ручей Тренинг шириной в 2,5–3 м и глубиной около 1,5 м. Болотистые берега ручья затрудняли действия рыцарской конницы; к тому же на правом берегу были выкопаны волчьи ямы. Правый фланг позиции прикрывался изгибом р. Лис, за которым находился город; левый фланг был защищен укрепленным монастырем; в тылу протекала непроходимая в брод р. Лис… Общее протяжение фронта имело немногим более одного километра, наибольшая глубина боевого порядка составляла 500–600 м. Позиция была выбрана для оборонительного боя, но исключала возможность отступления. Кроме этого, в тылу правого фланга находился замок, занятый французским гарнизоном, из которого приходилось постоянно ожидать вылазок неприятеля.

Боевой порядок фламандцев представлял собой фалангу, построенную вдоль ручья Тренинг. Количество шеренг в ней неизвестно. Как сообщается в хронике Сен-Дени, «горожане образовали одну единственную боевую линию, выслав вперед стрелков, затем людей с копьями и железными дубинами - попеременно, - затем остальных». (См.: Дельбрюк. «История военного искусства». Т. III. 1938. С. 313). За ручей бы высланы лучники, выполнявшие функции боевого охранения. Кома, дующие со своими рыцарями спешились и стали в центре фаланг. Против замка построился отряд горожан Ипра с задачей отразить вылазку французского гарнизона. В резерв был выделен отряд под командованием опытного рыцаря. Таким образом, боевой порядок имел тактическую глубину, а фланги его упирались в естественные препятствия. Воины получили приказ поражать рыцарских лошадей.

Несколько дней французское войско стояло в нерешительности в одном километре южнее Куртре. Д"Артуа понимал, что противник занимает сильную позицию. Тем не менее, на рассвете 11 июля 1302 год он двинул свое войско на восток, намереваясь атаковать фламандцев и деблокировать замок. «Теснота позиции, - указывал А. Пузыревский, - не позволила всем 10 баталиям или отдельным отрядам, на которые делилась армия, вытянуться в одну боевую линию, и войска (не считая пехоты) расположились в три линии. Впереди фронта находилось 10 тысяч ломбардских арбалетчиков и бидалей (метатели дротиков. - Авт.), служивших для кавалерии разведчиками». (Пузыревский А. Указ. соч. С. 21.)

Около 7 часов утра арбалетчики и метальщики дротиков, развернувшись против всего фронта повстанцев, атаковали фламандских лучников и отбросили их за ручей. Вслед за этим они начали обстреливать фламандскую фалангу, которая немного отступила и вышла из зоны обстрела. Тогда д"Артуа приказал передовым частям отойти назад, а рыцарям пройти сквозь свою пехоту и атаковать фламандцев. Этот; маневр внес некоторый беспорядок в ряды французского войска. Часть ломбардцев была потоптана своей же конницей.

В тот момент, когда рыцари начали переправляться через ручей, фаланга фламандцев двинулась вперед и контратаковала французов, что оказалось для тех полной неожиданностью. Завязался рукопашный бой по всему фронту.

Французским рыцарям удалось прорвать центр фламандской фаланги, но развить успеха они не смогли, ибо были контратакованы и отброшены фламандским резервом. Оказались отброшенными за ручей и фланги французского войска.

Отразив три атаки французской конницы, оба фланга фламандцев перешли в решительное наступление, погнав бежавшего неприятеля к ручью. Началось преследование и физическое уничтожение рыцарей. Фламандцы имели приказ следить друг за другом, предавая смерти любого, кто осмелился бы, проявив благородство, оказаться милосердным к врагу.

Одновременно отряд горожан Ипра отразил вылазку гарнизона замка.

Фламандцы нанесли полное поражение французскому войску. Одной французской конницы погибло около 4 тысяч человек. С убитых рыцарей победители сняли 700 золотых шпор и повесили их в церкви в память об этой победе. Поэтому бой при Куртре получил название «битвы золотых шпор».

Политический итог победы при Куртре заключался в том, что хорошо организованная пехота фламандских горожан и крестьян, отстаивая свою свободу и независимость, наголову разбила рыцарскую конницу завоевателей. Французы были вынуждены уйти из Фландрии. Филипп IV, отказавшись от ее завоевания, смог удержать за собой лишь несколько южных городов.

Моральное значение победы было так велико, что после нее один пеший фламандец с годендагом готов был сражаться с двумя конными рыцарями.

С военно-исторической точки зрения битва при Куртре интересна тем, что представляет собой один из довольно редких примеров оборонительного боя: впервые в Средние века сплоченные массы пехоты успешно противостояли рыцарской коннице, контратаковали ее, одержав решительную победу.

В мае 1302 года восставшие горожане уничтожили 3-тысячный французский гарнизон в Брюгге. «Брюггская заутреня» послужила сигналом ко всеобщему восстанию против французского владычества. Наибольшей выдержкой и организованностью отличились горожане Брюгге и Гента. К горожанам присоединились крестьяне. Во главе восставших встал брюггский горожанин Петр Кениг. События развивались так стремительно, что в самое непродолжительное время французы были вынуждены сдать все замки, кроме Куртре и Касселя. Однако политическую обстановку осложняло то, что большая часть горожан боролась не только с французами, но и с собственным патрициатом.

Одновременно отряд горожан Ипра отразил вылазку гарнизона замка.

1. Военная энциклопедия. - СПб., Изд. И. Д. Сытина, 1914. С. 422–424.

2. Военный энциклопедический лексикон, издаваемый обществом военных и литераторов. - Изд. 2-е. - В 14-и т. - СПб., 1855. - Т.7. - С. 588–591.

3. Гейсман П. А. История военного искусства в средние и новые века (VI–XVIII столетия). - Изд. 2-е. - Спб., 1907.

4. Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. - Т. З. Средневековье. - СПб., 1996. С. 267–331.

5. Ельчанинов А. Г. История военного искусства с древнейших времен до Бонапарта. - Литогр. записки. - СПб.,1908.

6. История Франции: В 3-х т. / Гл. ред. А. З. Манфред. - М., 1972. - Т.1. -С. 122–123.

7. Пузыревский А. К. История военного искусства в средние века (V–XVI стол.). -СПб., 1884. - Ч. II. - С. 18–26.

8. Разин Е. А. История военного искусства - СПб., 1994. - Т.2. С 432–436.

9. Рюстов Ф. В. История пехоты. - Т. 1–2 // Военная библиотека. XXV - СПб., 1876.

10. Советская военная энциклопедия: В 8-и т. / Гл ред комис. Н.В. Огарков (пред) и др. - М., 1977. - Т.4. - С 541–542.

11. Энциклопедия военных и морских наук. В 8-и т. / Под общ. ред. Г. А. Леера. - СПб., 1889 - Т 4 - С. 470–471.

В 12-13 веках Фландрия быстро превращалась в один из наиболее экономически развитых районов Европы. Брюгге, Гент, Ипр и другие города графства становились крупными центрами промышленности, торговли и культуры. В городах утверждались буржуазные порядки, что побуждало бюргеров бороться за свою независимость. Одновременно возникали крестьянские союзы, добивавшиеся отмены отношений феодальной зависимости в сельской местности.

Введенный французским королем военный налог вызвал возмущение широких народных масс. В 1301 году против этого налога восстали ремесленники г. Брюгге. Французы подавили народное восстание однако разрядить обстановку им не удалось.

В мае 1302 года восставшие горожане уничтожили 3-тысячный французский гарнизон в Брюгге. "Брюггская заутреня" послужила сигналом ко всеобщему восстанию против французского владычества. Наибольшей выдержкой и организованностью отличились горожане Брюгге и Гента. К горожанам присоединились крестьяне. Во главе восставших встал брюггский горожанин Петр Кениг. События развивались так стремительно, что в самое непродолжительное время французы были вынгуждены сдать все замки, кроме Куртре и Касселя. Однако политическую обстановку осложняло то, что большая часть горожан боролась не только с французам и, но и с собственным патрициатом.

Филипп двинул против восставших фламандцев феодальное ополчение, усиленное наемниками - ломбардскими арбалетчиками и испанскими метальщиками дротиков. Всего французы имели 7,5 тысяч всадников и 3-5 тысяч пеших наемников, то есть 10-12 тысяч человек. Войском командовал генерал-капитан граф д"Артуа. Получив сведения о движении противника, фламандцы сняли осаду замка Касселя и сосредоточились у Куртре, решив дать здесь бой. Их силы исчислялись в пределах 13-20 тысяч человек.

Войско фламандцев заняло сильную оборонительную позицию в изгибе р. Лис. Перед фронтом протекал ручей Гренинг шириной в 2,5-3 м и глубиной около 1,5 м. Болотистые берега ручья затрудняли действия рыцарской конницы; к тому же на правом берегу были выкопаны волчьи ямы. Правый фланг позиции прикрывался изгибом р. Лис, за которым находился город, левый фланг был защищен укрепленным монастырем; в тылу протекала непроходимая в брод р. Лис. Общее протяжение фронта имело немногим более одного километра, наибольшая глубина боевого порядка составляла 500-600 м. Позиция была удобна для оборонительного боя, но исключала возможность отступления Кроме этого, в тылу правого фланга находился замок, занятый французским гарнизоном, из которого приходилось постоянно ожидать вылазок неприятеля.

Боевой порядок фламандцев представлял собой фалангу, постооенную вдоль ручья Гренинг. Количество шеренг в ней неизвестно. Как сообщается в хронике Сен-Дени, "горожане образовали одну единственную боевую линию, выслав вперед стрелков, затем людей с копьями и железными дубинами - попеременно, - затем остальных" За ручей были высланы лучники, выполнявшие функции боевого охранения. Командующие со своими рыцарями спешились и стали в центре фаланги. Против замка построился отряд горожан Ипра с задачей отразить вылазку французского гарнизона. В резерв был выделен отряд под командованием опытного рыцаря. Таким образом, боевой порядок имел тактическую глубину, а фланги его упирались в естественные препятсвия. Воины получили приказ поражать рыцарских лошадей.

Несколько дней французское войско стояло в нерешительности в одном километре южнее Куртре. Д"Артуа понимал, что противник занимает сильную позицию. Тем не менее на рассвете 11 июля 1302 года он двинул свое войско на восток, намереваясь атаковать фламандцев и деблокировать замок.

Около 7 часов утра арбалетчики и метальщики дротиков, развернувшись против всего фронта повстанцев, атаковали фламандских лучников и отбросили их за ручей. Вслед за этим они начали обстреливать фламандскую фалангу, которая немного отступила и вышла из зоны обстрела. Тогда д Артуа приказал передовым частям отойти назад, а рыцарям пройти сквозь свою пехоту и атаковать фламандцев Этот маневр внес некоторый беспорядок в ряды французского войска. Часть ломбардцев была потоптана своей же конницей.

В тот момент, когда рыцари начали переправляться через ручей фаланга фламандцев двинулась вперед и контратаковала французов что оказалось для тех полной неожиданностью. Завязался рукопашный бой по всему фронту.

Одновременно отряд горожан Ипра отразил вылазку гарнизона замка.

Фламандцы нанесли полное поражение французскому войску. Одной французской конницы погибло около 4 тысяч человек, С убитых рыцарей победители сняли 700 золотых шпор и повесили их в церкви в память об этой победе. Поэтому бой при Куртре получил название "битвы золотых шпор". Политический итог победы при Куртре заключался в том, что хорошо организованная пехота фламандских горожан и крестьян, отстаивая свою свободу и независимость, наголову разбил рыцарскую конницу завоевателей. Французы были вынуждены уйти из Фландрии. Филипп IV, отказавшись от ее завоевания, смог удержать за собой лишь несколько южных городов.

Фламандские города в 14 в. периодически поднимали восстания против французских королей. В битве при Куртре фламандское ополчение нанесло страшный разгром блестящему рыцарскому войску. Эту битву иногда именуют “Битвой золотых шпор”, которые достались победителям в большом количестве. Принято рассматривать битву при Куртре как начало возрождения средневековой пехоты. Однако, на самом деле это был всего лишь яркий эпизод противостояния французов и фламандцев. Через пару лет битва при Монс-ан-Певеле закончилась неопределенным результатом. А уже в следующих битвах при Касселе и Розебеке фламандцы понесли поражения.

Битва при Куртре, 1302 г

Дж. Виллани, “История Флоренции”, 8.56

“…молодой Ги, сын графа Фландрского от второй жены, графини Намюрской, прибыл во Фландрию и соединился с Гийомом де Жюлье, своим племянником, и они совместно возглавили восставший против франузского короля народ Фландрии. Затем мессер Ги с пятнадцатью тысячами пеших фламандцев напал на Куртре и занял весь город, за исключением королевского замка, сильно укрепленного и обороняемого французской пехотой и конницей. Гийом де Жюлье с частью войска отправился осаждать замок Кассель, а тем временем жители городов Ипра и Кана добровольно сдались мессеру Ги Фландрскому, и благодаря этому силы фламандцев увеличились, а войско в Куртре выросло. Королевский гарнизон в замке храбро защищался и с помощью своих машин и камнеметных орудий разрушил и сжег немалую часть города, но из-за внезапного нападения фламандцев он не успел запастись продовольствием, поэтому французы просили короля как можно скорее прислать подмогу. Король (Филипп 4 Красивый), нимало не медля, отправил туда доброго графа Артуа, своего дядю и члена французского дома, с семью тысячами благородных рыцарей, графами, герцогами, владельцами замков, носителями перевязей (о самых главных мы упомянем), а также с сорока тысячами пеших солдат, в том числе десятью тысячами арбалетчиков. Добравшись до холма напротив Куртре по дороге в Гурнэ, это войско разбило там лагерь на расстоянии полуверсты от замка.

Достойный и мужественный юноша, мессер Ги, при приближении пешего и конного французского войска понял, что сражения не избежать… Поэтому он послал сказать мессеру Гийому де Жюлье, чтобы тот перестал осаждать Кассель и подошел со своим войском к нему. Всего у них насчитывалось двадцать тысяч пехотинцев, а лошадей имели только знатные господа. Решив принять бой, фламандцы вышли из Куртре и сняли свой лагерь по ту сторону реки Лис. Они перебрались на равнину перед городом, где проходит дорога на Гент, и здесь построились в боевые порядки. Преимущество этого мудрого решения заключалось в том, что через всю равнину проходит ров (ручей Гренинген), отводящий стекающиеся в него воды в реку Лис. В ширину этот ров имеет более пяти локтей, в глубину – три локтя, и без насыпи, которая была бы видна издалека, так что он становится заметен не прежде, чем к нему подъедешь. По свою сторону рва фламандцы выстроились вдоль него в виде полумесяца, повторяя его изгиб. Все они спешились, в том числе и дворяне и рыцари, которые, как и простой народ, приготовились защищать свои ряды от прорыва французской конницы. Кто обзавелся копьем (копья у них окованные железом с острием наподобие тех, что используются при охоте на дикого кабана), кто – суковатыми дубинами величиной с древко копья с большим заостренным железным наконечником и железным кольцом. Это грубое и варварское орудие, позволяющее бить и колоть, они называют “годендаг”, то есть по-нашему “добрый день”. Так они встали плечом к плечу, не располагая другим наступательным или оборонительным оружием, будучи людьми бедными и неопытными в ратном деле, но отчаявшимися в спасении. Видя мощь своих врагов, они предпочитали пасть в бою, чем бежать, сдаться в плен и умереть в мучениях. Мессер Ги Фландрский и мессер Гийом де Жюлье проехали по рядам, призывая ополченцев храбро сражаться против спесивых и надменных французов, причинивших столько обид им и их государям. Еще военачальники наставляли прежде всего поражать и ранить рыцарских коней.

Граф Артуа, капитан и полководец французского войска, видя, что фламандцы построились к бою, развернул свои полки и спустился на равнину, ближе к противнику. Он построил свое войско в десять рядов (отрядов): во главе авангарда стоял мессер Жан де Берле с тысячью четырьмястами наемных конников – провансальцев, гасконцев, наваррцев, испанцев и ломбардцев – все опытных воины. Вторым отрядом, числом в пятьсот всадников, командовал мессер Ринальдо д’Итрия, доблестный рыцарь. Капитаном третьего отряда, числом в семьсот человек, был мессер Рауль де Нель, коннетабль Франции. В четвертом отряде, числом восемьсот рыцарей, командиром был мессер Луи де Клермон, член французского дома. В пятом – генерал-капитан граф Артуа, с тысячей рыцарей, в шестом – граф де Сен-Поль, с семьюстами рыцарей. В седьмом находились граф д’Омаль, граф де Дю и камергер Франкавилль с тысячью рыцарей. Восьмую шеренгу вели мессер Фер, сын герцога Лотарингского и граф де Суассон, в ней было восемьсот рыцарей. В девятой, насчитывавшей пятьсот брабантских и эноских рыцарей, находились мессер Готтфрид, брат герцога Брабантского, и мессер Жан, сын графа Эно. Десятый эшелон состоял из двухсот рыцарей и десяти тысяч арбалетчиков, подчинявшихся мессеру Жаку де Сен-Полю. Вместе с ним были мессер Симоне из Пьемонта и Бонифацио из Мантуи, имевшие в своем распоряжении еще тридцать тысяч вооруженных пехотинцев: ломбардцев, французов, провансальцев, наваррцев, называемых “бидали” – метальщики дротиков. Это было самое славное войско, которое когда-либо собирал правивший тогда французский король и в котором собрался весь цвет рыцарства и баронов королевства Франции, Брабанта, Эно и Рейнской долины. Когда оба войска выстроились друг перед другом для битвы, мессер Жан де Берле, мессер Симоне из Пьемонта, Бонифацио, капитаны чужеземных солдат и арбалетчиков, весьма умудренные и опытные воины, предстали перед коннетаблем и обратились к нему с такой речью: “Сир, ради Бога, пускай победа останется за этими отчаянными фламандскими простолюдинами и не будем подвергать опасности цвет мирового рыцарства. Мы хорошо знаем повадки фламандцев – лишившись всякой надежды на спасение, они вышли из Куртре, чтобы сразиться или бежать, лагерь они разбили снаружи, а в городе оставили свой скудный скарб и пищу. Вы построите кавалерию, а мы с нашими солдатами, привычными к вылазкам и набегам, с нашими арбалетчиками и другими пехотинцами, которых у нас вдвое больше, чем их всех, вклинимся между ними и городом, атакуем их с разных сторон и будем беспокоить целый день мелкими схватками и стычками. Фламандцы любят поесть и вечно заняты едой и питьем, так что если мы заставим их поголодать и попоститься, они быстро утомятся и растратят силы, потому что не смогут подкрепиться. Тогда они расстроят свои ряды и покинут поле боя, а вы, увидев это, навалитесь на них со своей конницей и без потерь одержите победу”. Так оно и случилось бы, но кого Бог хочет погубить, того он лишает ума…

Совет военачальников очень понравился коннетаблю, так что он отправился вместе с ними к графу Артуа и пересказал ему их предложение, как мог лучше. Но тот ответил ему с упреком, что коннетабль не был верен королю, потому что его дочь была замужем за мессером Вильгельмом Фландрским. Тогда коннетабль, взбешенный этим упреком, очертя голову бросился на верную смерть. Развернув свои знамена, он храбро напал на врага, не зная о преграждавшем дорогу рве, о котором мы упоминали выше. Когда рыцари достигли рва, фламандцы атаковали их с обеих сторон, поражая своими дубинками-годендагами головы их коней, отчего те становились на дыбы и поворачивали обратно. Порыв коннетабля и его людей увлек за собой графа Артуа и другие отряды французов, которые, пришпоривая лошадей, последовали за ним один зa другим, в надежде пробить и рассеять фламандскую шеренгу грудью своих аргамаков. Но случилось обратное: из-за напора задних рядов отряды коннетабля и графа Артуа попали в ров и столпились около него. Поднялась такая пыль, что сзади ничего не было видно, а шум сражения и крики мешали нападающим узнать о допущенной оплошности и о несчастье, случившемся с их передовым отрядом. Напротив, они рвались вперед, подгоняя коней, которые падали и вставали на дыбы, так что всадники сталкивались друг с другом, тонули и гибли во множестве, или почти все, не получив даже удара копьем или мечом. Фламандцы, стоявшие сомкнутым строем на краю рва, только наблюдали, как французы заполняют его, и им оставалось лишь приканчивать всадников и оглушать или вспарывать брюхо коням. Через малое время ров не только был полон, но над ним выросла целая гора трупов. В этом побоище французы не могли достать неприятеля, а в производимой ими давке сталкивались и убивали друг друга, хотя стремились своим натиском сокрушить фламандцев. Когда почти все французские ряды столпились в замешательстве, не имея другого выхода, как падать в ров или оставаться в неподвижной тесноте, потому что пути ни вперед, ни назад не было, сохранившие силы фламандцы тронули с места свои почти свежие фланги. Одним из них командовал мессер Ги Фландрский, другим – мессер Гийом де Жюлье, которые совершили в этот день чудеса храбрости. Пешие фламандцы перешли ров и окружили французов, так что один грубый мужик свободно мог перерезать горло нескольким дворянам. Так французы потерпели поражение и были перебиты – из всего знатного рыцарства спаслись только мессер Луи де Клермон, граф де Сен-Поль и граф Булонский с немногими другими – говорят, потому, что не рвались в бой, и за это во Франции их потом осуждали и презирали. Все прочие герцоги, графы, бароны и кавалеры пали на поле битвы, а некоторые при отступлении погибли во рвах и топях. Всего французы потеряли убитыми более шести тысяч рыцарей и бессчетное множество пехотинцев, в плен же никого не брали. Это тяжкое и злосчастное поражение потерпели они в день Святого Бенедикта, 21 марта 1302 года, и само по себе оно столь невиданно, что тут следует видеть глубокую причину и кару Божью.

После этого разгрома честь и слава старинной знатности и отваги французов сильно приуменьшились, ибо цвет мирового рыцарства был разбит и унижен своими же подданными, самыми худородными людьми на свете – ткачами, сукновалами, работниками низких ремесел и занятий. Они были столь чужды воинскому делу, что из презрения к их малодушию другие народы мира называли фламандцев “жирными кроликами”. Но после этих побед уважение к ним стало так высоко, что один пеший фламандец с годендагом в руке стоил двух французских рыцарей.”

К сожалению, хроники Виллани отражают скорее общую картину битвы при Куртре (это же относится и к описанию битвы при Касселе) и не позволяют реконструировать подробности. Явно завышено количество войск сторон. Не отражена перестрелка, предшествующая рыцарской атаке через ручей и атака конных рыцарей через своих стрелков. Не показан критический момент, когда французы практически прорвали фламандский строй и только небольшой резерв Жана де Ренессе позволил фламандцам восстановить строй. Но на русском языке других хроник нет.

Обращает на себя внимание схожесть битвы при Куртре с , только вместо английских лучников, поддержанных спешенными рыцарями стоят фламандские копейщики и воины с годендагами. Конница французов совершает неподготовленную атаку через ров и расстраивается еще до столкновения. Но на самом деле рыцари почти прорываются через пехоту, которую выручает резерв.

В 1328 году пресеклась династия Капетингов. На французский престол взошел Валуа. Законность его прав была достаточно сомнительной, поэтому маленькая победоносная война с фламандцами должна была упрочить королевский трон.

Битва при Касселе, 1328 г.

Жан Фруассар, “Хроники”, Амьенский Манускрипт, 43

“Уже вскоре после коронационных торжеств, которые были необычайно роскошными, пышными и на которых присутствовало великое множество знатных правителей и сеньоров, король Филипп (Филипп 6 Валуа) объявил срочный и великий военный сбор, дабы идти походом на фламандцев. Приехав в Аррас, он задержался там на некоторое время, а затем прибыл в Эр. Королю сказали, что фламандские мятежники собрались на горе Кассель, поэтому он пожелал направиться в ту сторону… и расположился король со всем своим войском на Кассельской равнине, напротив фламандцев, коих собралось там, на горе, добрых 16 тысяч. Все они были мятежниками, приговоренными к изгнанию из Фландрии. Их прислали от себя разные города, дабы они сразились с их сеньором и с королем, против коих они бунтовали. Мятежники избрали одного предводителя, по имени Николас Заннекин. Он был удивительно заносчив, храбр и дерзок. Все остальные, кто был у него в подчинении, обещали сделать его очень могущественным сеньором в том случае, если смогут разбить короля Франции. Ради этого они пошли на большой риск, как вы услышите далее.

Когда фламандцы, коих собралось на горе Кассель добрых 16 тысяч, увидели на Кассельской равнине короля Франции и всех его людей, то, вместо того, чтобы испугаться, жестоко разъярились духом и рассмотрели между собой, как нанести французам вред и урон. Затем, в час ужина, не поднимая ни малейшего шума, они спустились с горы Кассель и построились тремя ратями. Одна из них пошла прямо к шатру французского короля и почти застала его врасплох, ибо он со своими людьми сидел за ужином. Походя фламандцы убили попавшегося им на пути мессира Рено де Лора, поскольку живым его было не взять. Вторая их рать пошла прямо к шатру короля Богемии, и застала его почти в таком же положении. Третья рать пошла прямо к шатру благородного графа Эно и тоже едва не застала его врасплох. Фламандцы взяли графа и его людей в тиски, ибо стан эннюерцев располагался к горе Кассель ближе всех остальных. Только поспешая изо всех сил, смогли они вооружиться, равно как и графский брат, мессир Жан. Таким вот образом, беспрепятственно, три отряда дошли до самых шатров названных мною сеньоров, так что едва-едва успели эти сеньоры вооружиться и собрать вокруг себя своих людей. И были бы все сеньоры со своими людьми перебиты, если бы Господь почти чудесным образом их не спас и не выручил. Но, по милости и воле Господней, каждый из этих сеньоров разгромил напавший на него отряд в одно и то же время и один и тот же час, - да столь основательно, что из шестнадцати тысяч фламандцев никто не спасся.

Эннюерцы во главе с графом Эно и его братом, мессиром Жаном, первыми разбили своих противников, ибо они первыми подверглись нападению. Эннюерцы так плотно зажали фламандцев с тыла, что, когда те попытались отступить, у них это не вышло. Там разыгралось великое сражение, великая сеча и великая битва, и очень дорого продали себя фламандцы, ибо у них были секиры, боевые молоты и огромные палицы с железными шипами, коими они наносили мощные удары. Двум братьям Эно пришлось там изрядно потрудиться, и фламандцы их сильно отделали. Под графом Эно было убито два скакуна, и каждый раз ему помогал подняться монсеньор Жан д’Эно, его брат. Однако в конце концов эннюерцы вместе со своими сеньорами управились так, что начисто уничтожили весь этот фламандский отряд. Затем, с криками «Эно! Эно!» они ударили в тыл другому отряду, напавшему на короля Франции. Над фламандцами была учинена великая бойня и великое смертоубийство, ибо пощады не давали никому. Там был убит их капитан, Николас Заннекин, а также один добрый оруженосец из Эно, по имени Ле-Борн де Роберсар. Но это случилось из-за его неосмотрительности, ибо он в одиночку погнался за шестью фламандцами, которые были вооружены длинными пиками. Во время преследования он им кричал: «Стойте, негодяи! Я вас всех перебью!» Так пробежал он за ними довольно большое расстояние, и когда они увидели, что оруженосец совсем один, и помочь ему никто не может, то все разом развернулись ему навстречу, и один из них ударил его пикой в забрало. Железный наконечник вонзился оруженосцу в мозг, и рухнул он наземь.

Художник Дмитрий Алексинский

Эта битва была очень лютой и крайне жестокой, и дорого себя продавали фламандцы до тех пор, пока могли держаться. Но в конце концов на них так напали со всех сторон и так крепко по ним ударили, что они потеряли всякий строй и были разгромлены, перебиты и повалены грудами, словно скотина на бойне. Их погибло добрых пятнадцать тысяч. Эта битва состоялась в год милости Нашего Господа 1328, в день Святого Варфоломея, в августе.”

Битва при Куртре, 1302 г

Битва при Касселе, 1328 г.

Похожие материалы: