Л ивенцев Виктор Ильич – командир 1-й Бобруйской партизанской бригады Белоруссии, полковник.

Родился 21 апреля 1918 года в селе Давыдовка Лискинского района Воронежской области в семье служащего. Русский. Член КПСС с 1940 года. В 1937 году окончил 2 курса Воронежского педагогического института. В 1937-1938 годах работал учителем Лискинской средней школы.

В 1938 году призван в Красную Армию. Служил в 20-м кавалерийском полку 4-й кавалерийской дивизии, затем - в 37-м стрелковом полку 56-й стрелковой дивизии заместителем политрука полковой батареи. В 1939 году принимал участие в Освободительном походе в Западную Белоруссию в 1939 году, а так же в советско-финляндской войне 1939 - 1940 годов в должности политрука миномётной роты. В 1941 году окончил Гродненское военно-политическое училище.

22 июня 1941 года Ливенцев принял первый бой вблизи Западной границы. 3 дня миномётная рота обороняла безымянную высоту среди болот. Бойцы не знали, что оказались в окружении. Потом решено было отойти на восток. Влившись в колонну, состоявшую из разрозненных частей и подразделений, 2 дня сражались под Волковыском. Враг смял оборону, и Ливенцеву в составе окружённой группы снова пришлось отступать. Дрались в окружении под Барановичами и в других местах.

В конце июля 1941 года Ливенцев оказался в оккупированном Бобруйске. Случайно встретившись с 2 другими «окруженцами», Ливенцев начал создавать подпольную группу. Вскоре они связались с местными комсомольскими подпольными группами. Объединив их, Ливенцев возглавил подпольную организацию.

Сначала смастерили себе и другим поддельные документы, стали принимать сводки Совинформбюро, переписывать их на листовки и распространять по городу. Собирали оружие. Уничтожали отдельных гитлеровцев. Скоро на след подполья напало гестапо. Ливенцев предложил всем уйти в лес и там продолжить борьбу. В конце ноября 1941 года около 400 человек было выведено в партизанские отряды Октябрьского района. Это был единственный случай вывода крупной подпольной организации в лес без провала. Тем более – не дожидаясь весны. В этом была большая заслуга талантливого организатора подполья Виктора Ливенцева.

В декабре 1941 года 752-й партизанский отряд под командованием Ливенцева принял первый бой, разбив фашистский карательный отряд на хуторе Тетерино. Затем были ликвидированы гитлеровские гарнизоны в деревне Курин и посёлке Озаричи.

В марте 1942 года партизанский отряд Ливенцева перебазировался в Кличевский район Могилёвской области. Совместно с местными отрядами 20 апреля 1942 года был разгромлен гарнизон в райцентре Кличев. Огромная территория Кличевского, Березинского, Кировского и Белыничского районов была очищена от оккупантов. Возникла партизанская зона. Были восстановлены органы советского управления.

Из Кличевской партизанской зоны ежедневно уходили на задания на шоссейные и железные дороги диверсионные группы. Так группой П.Кожушко из отряда Ливенцева к осени 1942 года было пущено под откос 23 вражеских эшелона.

Во время рейда к железной дороге Минск – Москва отряд Ливенцева встретился с женской десантной группой Елены Колесовой , у которой была рация. Появилась связь с «Большой землёй». Вскоре на Кличевский аэродром приземлился первый транспортный самолёт из полка В.С.Гризодубовой .

В августе 1942 года против Кличевского советского района гитлеровцы бросили около 4 дивизий. Началась жесточайшая блокада. Несколько дней отряд Ливенцева оборонял райцентр Кличев, давая уйти мирным жителям в леса, а потом, прорвав кольцо, ушёл в Осиповичский район, где действовал отряд В.Тихомирова . С приходом туда отряда героя гражданской войны А.Флегонтова в районе создалось мощное партизанское соединение.

Осенью 1942 года отряд Ливенцева ежедневно подтверждал лозунг: «Убей немца в Белоруссии, чтобы не был он под Сталинградом!». Десятки вражеских эшелонов полетели под откос. Если не хватало тола, его выплавляли из авиабомб.

4 ноября 1942 года на участке железной дороги Талька – Верейцы миной был остановлен эшелон, а затем всем отрядом Ливенцева полностью уничтожен. Через несколько дней таким же образом сожгли ещё один эшелон. А в ночь на Новый 1943 год в районе станции Татарка отряд Ливенцева уничтожил эшелон с живой силой. Сотни гитлеровцев не доехали до фронта.

В начале 1943 года отряд Ливенцева приказом Центрального штаба партизанского движения был преобразован в 1-ю Бобруйскую партизанскую бригаду, которой надлежало «работать» в окрестностях города Бобруйска. Пришлось опять менять место дислокации. Во время переезда Ливенцев собственноручно создал клише для новой газеты «Бобруйский партизан», которая вскоре стала печататься на отрядной типографии.

В 1943 году бригада Ливенцева «пережила» несколько блокад. 4 раза приходилось прорывать вражеское окружение. Особенно тяжёлые бои развернулись в мае 1943 года. Прорвав кольцо, Ливенцев увёл бригаду снова в Октябрьский район.

Летом 1943 года началась «рельсовая война» Бригада Ливенцева получила свой участок возле Бобруйска. В течение нескольких ночей все партизанские отряды вышли одновременно на «железку». В воздух летело всё: рельсы, шпалы, мосты и стрелки, и даже целые эшелоны, застигнутые в пути.

В связи с приближением Красной Армии бригада Ливенцева начала «чинить» всевозможные препятствия отступающим гитлеровским войскам. На дорогах делались завалы и засады, уничтожались мосты, отбиралось у немцев награбленное имущество. Бригада Ливенцева держала под наблюдением Бобруйск, Осиповичи, Жлобин. На станции Осиповичи были поставлены 2 магнитные мины на цистерны с горючим. По соседству стояло ещё несколько эшелонов. Вскоре началась поистине огненная феерия. Вот список разрушений: повреждено 5 паровозов, сгорели 23 платформы с бензином, 8 цистерн с авиамаслом, 30 вагонов со снарядами, 33 вагона с авиабомбами, 15 вагонов с продуктами, 8 танков, выведены из строя блокпост, здание депо и склады с углём.

25 декабря 1943 года в районе посёлка Паричи партизаны встретились с советской военной разведкой. Бригада полковника Ливенцева несколько дней держала оборону на участке «настоящего» фронта, пока не подтянулись главные силы Красной Армии.

1-я Бобруйская партизанская бригада стала достойным пополнением гвардейским частям 1-го Белорусского фронта. В.И.Ливенцев был избран секретарём ЦК комсомола Белоруссии.

У казом Президиума Верховного Совета СССР от 1 января 1944 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении заданий в тылу противника, и за особые заслуги в развитии партизанского движения в Белоруссии Ливенцеву Виктору Ильичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

С 1944 по 1950 год В.И.Ливенцев работал секретарём, вторым секретарём ЦК ЛКСМ Белоруссии. В 1952 году окончил республиканскую партшколу, затем в 1955 году – Минский педагогический институт имени М.Горького.

С 1958 года 20 лет был председателем Госкомитета по физической культуре и спорту БССР. Годы его работы во главе белорусского спорта называют "эпохой Ливенцева". За эти два десятка лет в республике появились крупнейшие спортивные сооружения и комплексы, которые и сегодня являются основными базами олимпийской подготовки белорусских спортсменов - это "Стайки", "Раубичи", минский водно-спортивный комплекс (ныне СОК "Олимпийский"), конно-спортивная база в Ратомке. В эти годы зажглись такие яркие звезды белорусского спорта, как олимпийские чемпионы Александр Медведь, Ромуальд Клим, Сергей Макаренко и Леонид Гейштор, Олег Караваев, Елена Белова, Виктор Сидяк, Ольга Корбут.

С 1978 по 1986 годы В.И.Ливенцев работал управляющим делами ЦК КП Белоруссии. Рядом съездов КПБ избирался кандидатом в члены ЦК, на XXIV съезде – членом ЦК КПБ. Избирался депутатом Верховного Совета БССР 5-10-го созывов.

Жил в городе-герое Минске. Скончался 28 сентября 2009 года, на 92-м году жизни. Похоронен на Восточном кладбище в Минске.

Награждён двумя орденами Ленина, двумя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденами Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, Красной Звезды, «Знак Почёта», белорусским орденом "За службу Родине" 3-й степени (15.04.1999), медалями, в том числе «За трудовое отличие», «Партизану Отечественной войны» 1-й и 2-й степеней. Почётные грамоты Верховного Совета Белорусской ССР. Благодарность Президента Республики Беларусь (2004).

Почётный гражданин города Бобруйск (1984). Заслуженный деятель физической культуры и спорта Белорусской ССР.

В предыдущем номере “ПБ” сообщал о том, что в минувший понедельник Герой Советского Союза Виктор Ильич ЛИВЕНЦЕВ, два десятилетия возглавлявший белорусский спорт, отметил 85-й день рождения. Торжественный прием в Министерстве спорта не поколебал спокойствия и мудрости юбиляра. А о том, в какой он отменной форме находится, читатели смогут судить по интервью, которое Виктор Ильич дал корреспонденту “ПБ”.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Виктор Ильич ЛИВЕНЦЕВ. Родился 21.04.18 в д.Давыдовка Лискинского района Воронежской области. В 1940 окончил военно-политическое училище, в 1952 - ВПШ, в 1955 - Минский пединститут. В годы войны - организатор и командир партизанских отрядов. Герой Советского Союза. Кавалер орденов Ленина, дважды - Красного Знамени, Отечественной войны, десяти грамот Верховного Совета БССР.

С 1958 по 1978 - председатель Спорткомитета при Совмине БССР. С 1978 по 1986 - управделами ЦК КПБ.

В деревне Давыдовка Лискинского района Воронежской области я родился и учился первые три класса. Потом семья наша переехала в Лиски - крупнейший железнодорожный узел. Отец - железнодорожник, мать - домохозяйка. Нас было четверо детей. Я - старший. Брата и двух сестер уже на свете нет. Георгий, когда фронт подходил к Дону, ушел добровольцем и погиб.

После школы вместе с товарищем поступали в Горный институт в Ленинграде, не прошли по конкурсу. С теми же оценками нас приняли в военное училище связи. Но через неделю мы оттуда сбежали и подались в Воронеж. Я поступил в пединститут на физмат. Но надо было зарабатывать, потому перевелся на заочное отделение и стал работать в родной школе преподавателем черчения и рисования. До 1938 года успел окончить два курса. Накануне 1939 года призыв был большой, но, как преподаватель, я имел бронь. Однако в военкомате вдруг подумал: надо пойти в армию.

- Так приехали в Беларусь?

Да, в 20-й кавполк 4-й казачьей дивизии, которая стояла в Слуцке. Попал в полковую батарею. Тогда в армию со средним образованием почти не попадали. Вот меня с ходу и избрали секретарем комсомольской организации батареи и стали учить на наводчика 46-миллиметровой пушки. Освоил и езду верхом, - это не так просто, если прежде на коня не садился. В казачьих частях джигитовка - на первом плане. На галопе надо вскочить и соскочить с лошади, рубить лозу…

В сентябре 1939 года нас по тревоге подняли, направились в район Столбцов. Утром перешли с боем польскую границу. В первые же минуты появились убитые и раненые. Галопом, рысью проскакали весь день. Поляки отступали с боем. И ночью мы шли: спали на ходу, каски падали. Подошли к Гродно. Первыми в город вошли танкисты. Их забросали бутылками, несколько танков сгорело. На следующий день мы ворвались в Гродно, проскочили, всю ночь шли по Беловежской пуще и не заметили, как прошли литовскую границу. Наше начальство перепугалось. Вышли обратно и двинулись на Белосток, потом снова на Гродно. Тут уже были мелкие бои.

- Участвовали в параде советских и германских войск?

Нет, только в организации выборов в Верховный Совет БССР от Западной Белоруссии. По-моему, в деревне Красное. Сложное было дело, потому что там, в основном жило польское население. Мы быстро наладили контакт с католической церковью. Попался умный такой ксендз. В день выборов на участках - ни одного человека, все на службе в костеле. Побежал туда, вошел с задних дверей. Ксендз успокоил. Действительно, из костела все двинулись на избирательные участки и проголосовали буквально за час.

- Где встретили войну?

В декабре 1940-го закончил военно-политическое училище и прибыл в 37-й стрелковый полк 56-й дивизии политруком минометной роты. Штаб полка находился в Щучине, километрах в ста к востоку от Гродно. В мае нас вывели к западной границе на строительство укрепрайона. Мы рыли противотанковые рвы и огневые точки под пулеметы. В июне всем стало ясно, что мы накануне войны. Лазутчиков ловили каждый день человек по десять. Это в основном поляки, белорусы. Они говорили, что через несколько дней начнется война. Не помню точно, 17 или 19 июня правительство заявило, что у нас с Германией пакт о ненападении и мы на провокации не поддаемся. А на той стороне каждую ночь все гремит - видим, как танки идут к границе. У нас же минометы не готовы: в одних ящиках - хвостовые патроны, в других - болванки, в третьих - головки. Чтобы их соединить, нужно время. 22-го, часа в два, у них одно орудие выстрелило, другое, видимо, то были сигналы боевой готовности. Через некоторое время их артиллерия ка-ак дала залп по расположению нашего лагеря… Так для меня началась Великая Отечественная война.

Вероятно, следующие полгода можно назвать определяющими в жизни Виктора Ливенцева. Без чьего-либо приказа 23-летний политрук организовал партизанский отряд из горсточек таких же, как он, солдат и офицеров, уцелевших после разгрома их подразделений. Они мужали, блуждая по лесам и топям Беларуси, отбивая у фашистов оружие и боеприпасы, обретая боевой опыт и обрастая новыми людьми. Наконец отряды окрепли настолько, что решились на штурм Светлогорска.

Один пост сняли без боя, вошли в город и, пока немцы опомнились, к утру гарнизон этот разбили. Захватили банк, колоссальнейшие склады с зерном, оружием и ушли обратно на Рудобелку. Это был январь 1942 года.

У меня в отряде в основном были офицеры. Решили двинуться на северо-восток, к Смоленску. Вошли в кличевские, кировские леса - там тоже небольшие группы партизан. У меня были две пушки 76-миллиметровые, две “сорокапятки” и пулеметы станковые, у них и этого не было. Соединились, решили навязать бой. Отряды Свистунова, Изоха, мой и еще ряд мелких блокировали Кличев и в течение дня его взяли! Гарнизон был большой. Мы их выкуривали из подвалов, они дрались напропалую. Взяли оружие, продовольствие и отошли в район Суши, Усакина. Из Червеня подтянулся отряд Павловского, тоже небольшой, человек сто.

Полковник Нечипорович подытожил: разбиты кличевский, белыничский, червенский и другие гарнизоны. Кругом - советская зона! Собрали партийное собрание и решили восстановить во всех населенных пунктах сельсоветы, создать в каждой деревне отряд самообороны, избрали райком партии, райисполком. Провели посевную.

- А что Москва?

Мы не имели связи с Большой землей. Я еще не знал, что такое партия, хотя и вступил в нее. Действовал по своему нутру, считал себя патриотом и считал, что надо драться! И так все! В Москве знали, что на белорусской территории есть отряды, но не знали, как установить с нами контакт. Первая связь появилась в начале мая, когда мы в кличевских лесах, наткнулись на наших парашютистов. До того несколько парашютных групп погибли, попав в лапы фашистов. Летом Москва наградила Нечипоровича орденом Ленина, меня - орденом Красного Знамени.

Осенью 1942 года немцы силами четырех дивизий взяли в кольцо кличевскую зону. Мы пробыли в окружении около двух месяцев, сожрали всех своих коней. Костры палить нельзя было, чтобы себя не обнаружить. Бросали в горящий торф куски конины и ели их, черные, обгоревшие. Из ржи, пшеницы ничего невозможно было приготовить, потому что немцы постоянно нас тревожили артиллерией и авиацией. Воды, правда, было вдосталь: в болотах, она еще лучше, чем речная. Каждый день шли на прорыв. Но ничего не получалось. Кольцо было двойным. Тогда я Нечипоровичу говорю: пойду на прорыв по открытой местности, где нас не ждут. Расчет оказался правильным. Мы пробились в осиповичские леса, там встретились с отрядами Короля, Тихомирова и другими. В этой зоне я создал еще второй отряд всего в двух отрядах было человек 700. Позже они стали бригадой. Создали много диверсионных групп - наверное, 15-20. Взрывали эшелоны на железных дорогах. Сначала только паровозы и первые вагоны. Потом стали уничтожать весь состав. Нам понравилось. После того как мы это проделали трижды, фашисты в январе 1943 года мобилизовали несколько дивизий и окружили всю осиповичскую зону. Пришлось форсировать Березину, пройти сквозь минные поля, выходить к Кличеву и снова возвращаться назад, в осиповичские леса, откуда немцы окружение уже сняли. Но в погоне за нами они сожгли очень много деревень. С людьми! Там не было партизан, им надо было за что-то отчитаться.

Летом я получил звание полковника как комбриг. Весь 1943 год воевал южнее Бобруйска, пока в декабре не подошла 65-я армия генерала Павла Ивановича Батова. У меня уже было три отряда, около двух тысяч бойцов. Я сдал ему свою бригаду, а меня со ста бойцами по приказу Пономаренко перебросили в Гомель для охраны правительства. Это был январь 1944 года. Тогда же получил звание Героя.

- Когда вы впервые соприкоснулись со спортом?

Накануне операции “Багратион” меня назначили секретарем по военно-физкультурной работе. ЦК комсомола Беларуси. А в августе 1945 года уже готовил парад физкультурников в Москве и открывал шествие белорусской делегации. Мы шли в шерстяных белых костюмах, в орденах. Все проблемы решали вместе с председателем комитета по физкультуре и спорту Савельевым. Была поставлена задача довести физкультурное движение до миллиона человек. И мы справились с ней. Начали строительство площадок, стадиончиков, особенно нам помогали артели промкооперации. После Высшей партшколы работал в промкооперации, это “Спартак”. Бобков Анатолий Лукич был председателем. Первые стадионы появились именно у “Спартака”. Мы много настроили! У-у-у! Ту же филармонию строили как дворец культуры промкооперации. Потом ее у нас отобрали. Жилые дома на улицах Фрунзе, Свердлова, здание Национального банка со стороны улицы Ленина, на Комсомольской, возле кинотеатра “Победа”, на Сухой. “Спартак” был богатой организацией!

Строить в послевоенные годы было необходимо. В 1944-м в Минске оставалось всего 15 процентов довоенных построек. Кроме Дома офицеров и Дома правительства, почти все остальное лежало в руинах! Между ЦК комсомола и ЦК партии была воронка метров 50. Мы ее засыпали несколько недель.

20 лет вы провели на посту председателя Спорткомитета БССР. Вам удалось вывести белорусский спорт на международную и высокую олимпийскую орбиты…

Когда меня чествовали, тоже говорили, что мы вроде бы много сделали и перевернули мир. Ничего подобного: мы занимались самой обыкновенной работой. Восстанавливали разрушенное и пытались заново что-то отстроить. Если до войны нас устраивала просто площадка, то после - хоть плохонький, но стадион. Мы оказались республикой разоренной: не было ни тренеров, ни спортсменов. Потому я рассчитывал на помощь России и других республик. Меня порой ругали на коллегии Спорткомитета СССР за то, что тянул к нам тренеров. Я просил правительство: дайте квартиры, чтобы приезжие закрепились.

- И правительство шло навстречу?

Шло, и очень активно. Те же Стайки. Там немцы понастроили землянок, хранили боеприпасы. К параду 1945 года мы готовились там. Я рассудил так: если будем иметь хорошую базу, к нам приедут из других республик. Приезжают на сборы, завязываем контакты, кто-то, почувствовав хорошее отношение, да и останется. Так же и Раубичи мы строили, и конноспортивную школу в Ратомке, и базу “Урожая” на Минском море. Наши базы привлекали на сборы атлетов и тренеров из других республик СССР, а позже немцев и поляков… За счет контактов мы обогащались в профессиональном и духовном отношении. Тот же столичный Дворец спорта нам нужен был для проведения престижных соревнований...

- ... И чемпионат Европы-66 по греко-римской борьбе провели в Минске уже через год после его открытия.

В тот период школьный спортивный зал 9х18 уже считался хорошим. А мы стали агитировать Минпрос, чтобы хоть в некоторых школах построили залы размером 18х36. Зала три построили, Госконтроль прихватил и наказал директоров за нарушение нормативов. Но у нас было очень хорошее руководство. И Патоличев, и Мазуров, и Машеров, и в правительстве - Тихон Яковлевич Киселев - считали, что без физкультуры и спорта нет будущего. Когда обсуждали строительство Дворца спорта, у меня спросили: “Сколько тебе надо?” - “Хотя бы миллионов пять”. - “У нас таких денег нет, никто в Москве не разрешит такой объект”. Москва знала, что строим на миллион. А это только пол Дворца. Четыре миллиона рублей он стоил. Один миллион мы строителям так и не заплатили. Так же строились “Раубичи”, реальная стоимость которых пять миллионов. Возвели гостиницу - миллион вложили. Но как принимать гостиницу, если при ней нет котельной? А она у нас числилась отдельно. Спрашивают: для чего ты котельную строил? Вместе по документам эти объекты провести было невозможно. Отдельно возводили стрельбище. Вот так мы строили - тяжело.

- Вероятно, требовалось личное вмешательство первых лиц республики…

Помню, Петр Миронович помог с футбольными полями около Дроздов. Я увидел в Голландии, что такая маленькая страна имеет комплекс в сто полей! Рассказал Машерову. Он удивился: “Да ты что! Хотя бы десяток иметь!” Потом сам попал в Голландию. Приезжает: “Будем строить! Но, может, нам столько и не надо?” Там, где сегодня построен манеж, должна была быть вторая очередь футбольных полей.

Как-то он попросил разработать несколько вариантов бассейнов. Разработали - с одной ванной, с двумя, с двумя и одной для прыжков в воду. 67 крупных предприятий взялись за строительство. Но стоимость эксплуатации больше стоимости самого бассейна. Построили и стали звонить: “Виктор Ильич, возьми бассейн, отдаю бесплатно!” - “Нет, ты построил, ты и эксплуатируй!”

В капиталистическом мире при больших предприятиях создают мощные спортивные комплексы, чтобы рабочие и служащие имели возможность заниматься спортом и набираться сил. Мы в этом отношении выдвинулись на передний план в сравнении с другими республиками Союза. Я просто случайно оказался в забияках.

- Вы за границу не впустую ездили…

Увидел под Парижем олимпийскую базу не из металлоконструкций, а из клееных, деревянных. Манеж - 100-метровый по ширине и 150 или 200 метров в длину. Рассказал Петру Мироновичу. Он ответил, что у нас в Гомеле есть завод, производящий “клюшки” для коровников. “Клюшки” - это опоры. Правда, 18-метровые. Значит, всего 36 метров в ширину. Приехал на Гомельский завод, они удивлены: мы “клюшку” начинаем делать - она рассыпается. Я предложил гомельчанам за счет Спорткомитета съездить в Париж. Съездили и говорят: у них клей и древесина хуже, но технология! Как только доска вышла из-под фуганка, ее тут же надо клеить, тогда она намертво схватывается. А через 15 минут доска становится бугристой и потом обязательно рассыплется. Вот в чем дело! “Клюшку” французы изгибают под нужным углом, у них стоят манометры, определяющие силу натяжения. А у нас вручную: один загнал до предела, второй - не докрутил. Еще интереснее: металлическая крыша при пожаре опускается за 15 минут. Клееная, деревянная - за 45. Обгорает, но не сгибается.

- Как же сгорел комплекс “Трудовые резервы” на Калиновского?

Виновных надо бы посадить, ведь никто не ответил за это. Там система пожаротушения была идеальная. Но когда построили, пожарники без денег не захотели принимать. А хозяева решили: мы и сами с усами, однако в системе не разобрались. Когда загорелось, никто не знал, где что открыть. Пожарники приехали и, вместо того чтобы открыть систему тушения, начали тянуть за километр воду, хотя она была в периметре! Если бы даже мне позвонили, я бы сказал, что надо делать.

- Вы сами старались вникать в тонкости строительных технологий?

Если хочешь качественно строить, должен быть подкованным в этом деле. У меня с проектировщиками был полный контакт. Возвращаясь из-за границы, рассказывал им о новинках: что видел, как и что делается. И даже некоторые чертежи привозил. Например, для манежа в Стайках - из Голландии. Они его не исправили ни на йоту, но табличку повесили свою. “Раубичи” скопированы с германского проекта и с Татр чешских - оттуда привозил и оттуда. Водноспортивный комбинат привез из Венгрии и отдал Ладыгиной. Она его немного модернизировала. Там крыша была трибуной для зрителей открытого бассейна. А мы открытый строили, чтобы люди приходили купаться и загорать.

Как-то закупил шесть надувных манежей. Не дали поставить! По нашей технологии предусмотрены только манежи с аркой. Объясняю им: снаружи и внутри разное давление, он никак упасть не может. Нет, давай арку! Говорю: во всем мире строят без арок. Ездил в Москву, в Госстрой доказывал. Там заканючили: надо менять ГОСТ… Пришлось продать!

Или в Стайках строили общежитие. Уговорил строителей под душевыми вместо рубероида положить пленку, как это делают в Европе. Они долго не соглашались - не положено! Теперь там ни одна душевая по этажам не протекает. В Раубичах начали строить гостиницу. Проектировщики взмолились: давайте выровняем площадку на склоне. “Нет, - говорю, - изгибов почвы не нарушать, она должна вписаться в ландшафт”. Или хотели церковь разрушить - не дал. Сагитировал Министерство культуры организовать там музей. Трижды пытались взорвать, но я отстоял. Она и сегодня есть.

Руководитель, который хочет строить, должен с площадки не вылезать. Чтобы строители не забывали, что он все знает, может подсказать, что его не обдуришь. А иначе и объект не примешь, не будешь знать, сколько и чего своровали.

- Строители вас боялись?

Нет, со мной работали с удовольствием, со мной легко изменить проект, решить их проблемы. К примеру, надо убрать стройку. Я делал сбор для студентов на три-четыре дня. А строители плюсовали этот объем себе, у них зарплата лучше получалась, а у меня объект быстрее строился. Инженеры на строительстве “Стаек” просили: “Виктор Ильич, дай нашим семьям домик на лето”. Давал, они же после этого работали по-другому! Надо любить свое дело, вникать во все мелочи.

- Вам приходилось многие вещи пробивать в Москве.

Были моменты. Но обычно находил пути здесь, в Минске. Ездил и в Москву - в Госплан, в Госстрой, в Минфин. Просил у нашего министра финансов несколько единиц для администрации Спорткомитета и областных комитетов. Он пригласил поехать с ним в Москву. Там замминистра Рябова говорит: я не против, но как только прознают в других республиках, мне придется всем разрешить по десять единиц. А это уже 160 - целое министерство. Но она подсказала, как решить эту проблему иным путем.

Или как-то пожаловался Петру Мироновичу на председателя Госплана БССР Кохонова: мол, обходит он нас, дал один миллион рублей вместо двух. Машеров вызвал нас. Кохонов парировал: “На этот год план сверстан. Но я буду в Москве и там поставлю вопрос. Найдем для Ливенцева миллион”. Выходим, а Кохонов мне: “А шиш хотел? Нет у меня этого миллиона. И вопрос ставить не буду, есть вещи посерьезнее. А Машерову скажу: ничего не дали. А вот на следующий год я тебе этот миллион выделю. Это тебе наука: не ходи по высшим инстанциям. Иди к тем, кто непосредственно решает вопросы, и убеждай!”

- То есть, не стучи на ближнего?

Тут сложнее. Каждый человек видит мир и свою работу только ему присущим взглядом. Когда пришел в спорткомитет, сказал: “Я не спортсмен, не профессионал в спорте, ничего в нем не понимаю. Смотрю футбол, гимнастику, фехтование, получаю удовольствие, но разобраться в тонкостях спорта не в состоянии. Поэтому буду помогать вам решать квартирные вопросы, строить объекты, заниматься оснащением стадионов, залов, медицинским оборудованием. А вот замам буду полностью доверять. И тем, кто ведет конкретные дисциплины. Скажем, кто-то отвечает за проведение турнира: как он будет его организовывать, меня не интересует. Пусть поднимает общественность, просит помощи у друзей, еще бог знает у кого. Но если не справился - уходи!

- Как распределялись обязанности между вашими замами?

Бокун отвечал за летние виды спорта, Сазанович - за зимние, Бобков - за игровые. Там, где зарабатывались медали, все было у Бокуна. На него приходили жаловаться, что он отбирает спортсменов, даже жена его Лариса. Но он же чувствовал, что надо делать, чтобы спортсмен стал чемпионом высокого ранга. Я видел, как он работал на Олимпийских играх. И говорил: не будет Бокуна, не будет и фехтования. Так оно и получилось. Все тренеры остались, а результатов нет. Или возьмите Мирского. Без особого образования, но с талантом воспитателя борцов. Вот сегодня Медведь не может этого сделать! Великий спортсмен, а как тренер не может. Я же думаю, что Мирский из его сына давно сделал бы олимпийского чемпиона.

Олимпийский тренер, как правило, человек особого склада, с особым характером, подходами. Если сделать его таким же, как все, послушным, он погибнет. Иногда они неуправляемы, иногда делают глупости. Но их наказывать не надо. Приходилось не однажды за таких заступаться, однако имен называть не буду.

Был случай. Тренер готовил команду к чемпионату мира. Остается последний день сборов. Он в этот день команду не кормил, а отоварил икрой и шоколадом. Не для себя - для спортсменов. Просто знал, что на сборах спортсмена кормят на 15 рублей в день, а в загранкомандировке - на три рубля. Его поймал госконтроль. Такого надо защитить, доказать, что он все делал по совести. Выяснялось, что он еще и из своего кармана тратил.

Или вот Бокуну и Сазановичу сделали начет по окладу. Дворец спорта надо было быстро подготовить к какому-то важному турниру. В обычных условиях это делалось за три дня. Но если пригласить роту солдат, за ночь справятся. Командир роты прислал солдат с условием, что назавтра их бесплатно пустят посмотреть соревнования. Народный контроль потребовал объяснений: на каком основании на платное мероприятие бесплатно пустили большую группу людей? Надо было солдатам начислить зарплату, выдать ее, а потом превратить ее в билеты. Какой командир роты даст солдат на таких условиях?!

- Вы иногда обходили подзаконные акты, когда они противоречили логике жизни?

Закон есть закон. Нарушать его нельзя. Надо знать, что можно нарушить, что нельзя ни при каких обстоятельствах. Но если нарушаешь, берешь на себя ответственность и должен быть готов ответить.

- Вам приходилось отвечать?

Конечно. Перед правительством, госконтролем и народным контролем. Вот идет у нас чемпионат мира. Среди гостей много тренеров и руководителей, которых знаю по Олимпийским играм и другим соревнованиям. Я должен их принять по-человечески. Прошу в кассе, чтобы мне выдали тысячу рублей, и трачу их на гостеприимство. Подходит отпуск. Положенными премиями гашу сумму, которую взял. А бывало, мы с моими заместителями пускали шапку по кругу, но только среди членов коллегии. Аппарата это не касалось. Если меня ловил народный контроль, тут же докладывали первым лицам, что Ливенцев залез в кассу и за ним “висит хвост”. Делали начет. Я всегда с этими начетами ходил. Мне их снимали только перед выборами в Верховный Совет. А потом делали новые. Объяснял не раз Машерову и Киселеву, что и как было.

- Существовала проблема невыездных людей?

Футболиста минского “Динамо” Хуана Усаторре не выпускали в Турцию или Иран: он же испанец, а вдруг за границей останется? Я пошел просить за него. Пустили, и все было в порядке.

С Олегом Караваевым случались такие вещи. Из Японии после соревнований надо было сразу лететь домой. А у спортсменов есть какая-то сумма карманных денег. И Олег купил на 20 долларов 20 нейлоновых рубашек по доллару за штуку, а в самолете проговорился. Его за шкирку, стали выяснять, куда он их дел. Он правду отвечал: пять рубашек продал, пять подарил… С ходу стал невыездным. Он и не знал этого до очередной поездки. И я не знал. Пришлось пойти в административный отдел, поговорить, рассказать, что это за человек, как это случилось. Уладили. И он рад, и я.

Спорт - сложная вещь. В мое время ежедневно на сборах в Минске находились по 60 человек. А это все молодые люди 15-25 лет, за которыми надо смотреть и смотреть. Надо управлять ими и доверять им, особенно тренерам.

- Были ли у вас любимцы?

- Какому виду спорта вы отдавали предпочтение?

Фехтованию, борьбе и стрельбе.

- А футбол?

Я знал, что за него можно погореть.

- В 1965-м ездили на финал Кубка в Москву?

Да, но выиграть мы могли только случайно. Как в хоккее на Олимпийских играх.

- Вы были на многих Олимпиадах…

С 1960 по 1980 год - на всех. Самым неудачным для белорусов был Токио-64, самым успешным - Мюнхен-72. Там, по-моему, взяли 17 золотых медалей, а всего было 25. Но передо мной первые лица партии и правительства никогда не ставили задачу завоевать определенное количество медалей. Мы с Бокуном и Сазановичем сидели и рассчитывали, где можно взять медали. На моем шкафу всегда перед отъездом писали наш прогноз. Потом возвращались и сравнивали: выполнили - не выполнили. Но жестко планировать ни в коем случае нельзя! Олимпиады по-разному складываются, на спортсменов влияет тысяча факторов. Я всегда боролся за то, чтобы у нас появился исследовательский институт. Сегодня без науки спортсмена не сделаешь. Он требует колоссальнейшего внимания.

- В ваши годы уже была фармакологическая проблема?

Да, тренеры пробовали на себе. То он взлетает, то он развалина.

- Нынешний уровень развития белорусского спорта…

Хороший, но я считаю, что, пока не придет новое поколение тренеров, ничего не будет. На старье выехать нельзя. Тренерский цех старый, нужно обновлять. Иначе будет беда.

- Как же вам самому удается в вашем возрасте сохранять бодрость и логику, присущие куда более молодым людям?

Надо жить, а не прозябать! Все, что вы видите на кухне, сделано моими руками: и мебель, и плитка положена. И на даче все сам построил и продолжаю мастерить.

Виктор Ильич Ливенцев (21 апреля 1918 - 28 сентября 2009) - советский партизан, Герой Советского Союза (1944).

Участник оборонительных боёв в Беларуси в 1941 г. и партизанского движения в Беларуси в 1941-1943 годах. Председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров БССР в 1958-1978 гг., депутат Верховного Совета БССР 5 - 10 созывов.

Биография

Родился 21 апреля 1918 года в селе Давыдовка (ныне - посёлок городского типа в Лискинском районе Воронежской области).

• 1937 год - окончил 2 курса Воронежского педагогического института.
• 1937-1938 - учитель средней школы г. Свобода (ныне Лиски).
• 1938-1939 - служба в 20-м кавалерийском полку 4-й кавалерийской дивизии, затем - в 37-м стрелковом полку 56-й стрелковой дивизии заместителем политрука полковой батареи.
• 1939 - участие в походе в Западную Беларусь.
• 1939-1940 - участник советско-финской войны в должности политрука миномётной роты.
• 1941 - окончил Гродненское военно-политическое училище.
• 1941 - с первого дня войны участвовал в оборонительных боях на территории современных Гродненской и Брестской областей. Оказавшись в окружении, в оккупированном г. Бобруйске создал подпольную группу, а затем крупный партизанский отряд (752-й), став его командиром.
• 1943 - отряд Ливенцева приказом Центрального штаба партизанского движения был преобразован в 1-ю Бобруйскую партизанскую бригаду, которая действовала на территории современных Могилёвской и Гомельской областей Беларуси. 25 декабря 1943 г. у посёлка Паричи партизаны встретились с советской военной разведкой, затем бригада несколько дней держала оборону на участке фронта.
• 1944-1950 - секретарь, второй секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии.
• 1952 - окончил партийную школу при ЦК КПБ.
• 1955 - окончил Минский педагогический институт имени М. Горького.
• 1958-1978 - председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров БССР.
• 1978-1986 - управляющий делами ЦК КПБ.

Избирался кандидатом в члены ЦК КПБ, на XXIV съезде - членом ЦК КПБ. Заслуженный деятель физической культуры Белорусской ССР, почётный гражданин г. Бобруйска Могилёвской области Беларуси (1984 г.).

Скончался 28 сентября 2009 года, на 92-м году жизни. Похоронен на Восточном кладбище в Минске.

Именем Героя названа улица в г. Бобруйске (ул. имени Ливенцева Виктора Ильича, 2008 г.) и в. г.Минске (улица Виктора Ливенцева, 2010г).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» - 1 января 1944 года (медаль № 2631).
• Орден Ленина (дважды).
• Орден Красного Знамени (дважды).
• Орден Отечественной войны I степени (дважды).
• Орден Трудового Красного Знамени.
• Орден Дружбы народов.
• Орден Красной Звезды.
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени.
• Орден «Знак Почёта».
• Орден «За службу Родине» III степени (Беларусь).
• Медали.

СССР Род войск Годы службы Звание Часть Сражения/войны Награды и премии

: неверное или отсутствующее изображение

В отставке

Участник оборонительных боёв в Беларуси в г. и партизанского движения в Беларуси в 1941-1943 годах . Председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров БССР в - гг., депутат Верховного Совета БССР 5 - 10 созывов.

Биография

• 1937 год - окончил 2 курса Воронежского педагогического института.
• 1937-1938 - учитель средней школы г. Свобода (ныне Лиски).
• 1938-1939 - служба в 20-м кавалерийском полку 4-й кавалерийской дивизии, затем - в 37-м стрелковом полку 56-й стрелковой дивизии заместителем политрука полковой батареи.
• 1939 - участие в походе в Западную Беларусь .
• 1939-1940 - участник советско-финской войны в должности политрука миномётной роты.
• 1941 - окончил Гродненское военно-политическое училище.
• 1941 - с первого дня войны участвовал в оборонительных боях на территории современных Гродненской и Брестской областей . Оказавшись в окружении, в оккупированном г. Бобруйске создал подпольную группу, а затем крупный партизанский отряд (752-й), став его командиром.
• 1943 - отряд Ливенцева приказом Центрального штаба партизанского движения был преобразован в 1-ю Бобруйскую партизанскую бригаду, которая действовала на территории современных Могилёвской и Гомельской областей Беларуси. 25 декабря 1943 г. у посёлка Паричи партизаны встретились с советской военной разведкой, затем бригада несколько дней держала оборону на участке фронта.
• 1944-1950 - секретарь, второй секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии.
• 1952 - окончил партийную школу при ЦК КПБ.
• 1955 - окончил .
• 1958-1978 - председатель Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров БССР .
• 1978-1986 - управляющий делами ЦК КПБ .

Избирался кандидатом в члены ЦК КПБ, на XXIV съезде - членом ЦК КПБ. Заслуженный деятель физической культуры Белорусской ССР , почётный гражданин г. Бобруйска Могилёвской области Беларуси ( г.).

Скончался 28 сентября 2009 года, на 92-м году жизни. Похоронен на Восточном кладбище в Минске.

Именем Героя названа улица в г. Бобруйске (ул. имени Ливенцева Виктора Ильича, г.) и в. г.Минске (улица Виктора Ливенцева, 2010г).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» - 1 января 1944 года (медаль № 2631).
• Орден Ленина (дважды).
• Орден Красного Знамени (дважды).
• Орден Отечественной войны I степени (дважды).
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени.
• Медали.

Автор книги

• Партизанский край. 1983.

Напишите отзыв о статье "Ливенцев, Виктор Ильич"

Примечания

Литература

• Герои Советского Союза. Краткий биографический словарь. - Т. 1. - М.: Воениздат, 1987.
• Всенародная борьба в Белоруссии: В 3 т. - Минск: Беларусь, 1984.
• Кулешов А. П. Все новые горизонты [О В. И. Ливенцеве]. - М .: Физкультура и спорт, 1975. - 215 с. - (Сердца, отданные спорту).

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ливенцев, Виктор Ильич

Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.

В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?

Герой Советского Союза В. И. Ливенцев. 1963 год.

30-летие Победы. Рядом с В.И.Ливенцевым Герой Советского Союза Мария Осипова

Ливенцев Виктор Ильич

Восточное кладбище Минска. Могила Героя Советского Союза Виктора Ливенцева

Летом 1943 года началась «рельсовая война». Бригада Ливенцева получила свой участок возле Бобруйска . В течение нескольких ночей все партизанские отряды вышли одновременно на «железку». В воздух летело всё: рельсы, шпалы, мосты. стрелки и даже целые эшелоны, застигнутые в пути. В связи с приближением Красной Армии бригада Ливенцева начал чинить всевозможные препятствия отступающим немецким войскам. На дорогах делались засады и завалы, уничтожались мосты, у немцев отбиралось награбленное у местных жителей имущество. Бригада Ливенцева держала под наблюдением Бобруйск , Осиповичи, Жлобин. На станции Осиповичи партизаны Ливенцева поставили две магнитные мины на цистерны с горючим. По соседству стояли ещё несколько эшелонов. Мины рванули - и началась огненная феерия. Было повреждено пять паровозов, сгорели 8 цистерн с авиамаслом, 33 вагона с авиабомбами, 23 платформы с бензином, 30 вагонов со снарядами, 15 вагонов с продуктами, 8 танков. Выведены из строя здание паровозного депо, блокпост, склады с углём. .

25 декабря 1943 года в районе посёлка Паричи партизаны встретились с советской военной разведкой. Бригада полковника Ливенцева несколько дней держала оборону на участке «настоящего» фронта, пока не подтянулись главные силы Красной Армии. 1-я Бобруйская партизанская бригада стала достойным пополнением гвардейским частям 1-го Белорусского фронта. В. И. Ливенцев был избран секретарём ЦК комсомола Белоруссии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 января 1944 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении заданий в тылу противника, и за особые заслуги в развитии партизанского движения в Белоруссии Ливенцеву Виктору Ильичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 2631).

С 1944 по 1950 год В. И. Ливенцев работал секретарём, вторым секретарём ЦК ЛКСМ Белоруссии. В 1952 году окончил республиканскую партшколу, затем в 1955 году – Минский педагогический институт имени М. Горького.

С 1958 года 20 лет был председателем Госкомитета по физической культуре и спорту БССР. Годы его работы во главе белорусского спорта называют «эпохой Ливенцева». За эти два десятка лет в республике появились крупнейшие спортивные сооружения и комплексы, которые и сегодня являются основными базами олимпийской подготовки белорусских спортсменов – это «Стайки», «Раубичи», минский водно-спортивный комплекс (ныне СОК «Олимпийский»), конно-спортивная база в Ратомке. В эти годы зажглись такие яркие звезды белорусского спорта, как олимпийские чемпионы Александр Медведь, Ромуальд Клим, Сергей Макаренко и Леонид Гейштор, Олег Караваев, Елена Белова, Виктор Сидяк, Ольга Корбут.

С 1978 по 1986 годы В. И. Ливенцев работал управляющим делами ЦК КП Белоруссии. Рядом съездов КПБ избирался кандидатом в члены ЦК, на XXIV съезде – членом ЦК КПБ. Избирался депутатом Верховного Совета БССР 5-10-го созывов.

В год празднования 60-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков в одном из интервью Виктор Ливенцев говорил: «После войны Беларусь была в руинах - все города разрушены, деревни сожжены дотла, некоторые - вместе с жителями. Когда мы начинали отстраивать Минск, первый проект был рассчитан на население в 500 тысяч человек. Помню, было высказано пожелание: нужно так построить город, чтобы поколение, которое его возводит, увидело его в полном расцвете. Мы думали, это невозможно. Но сегодня перед нами - прекрасная столица, в которой почти два миллиона жителей, метро, красивые улицы. И другие белорусские города - Гомель, Брест, Гродно, Витебск - стали крупными промышленными и культурными центрами. Наше поколение может сравнить с тем, что было, поэтому ценность перемен для нас очевидна».

Также Виктор Ильич отмечал в интервью: «В 1945 году меня вместе с другими партизанами и борцами Сопротивления принимал Шарль Де Голь, президент Франции. Он вручил нам медали, на которых было написано: «Пройдут века, но народы мира будут помнить имена тех, кто освободил человечество от фашизма». Белорусы должны не только помнить о подвиге старшего поколения и гордиться им. Эту гордость нужно пронести сквозь время. А для этого мы все должны сделать свой вклад в развитие страны, благополучие народа. Нужно постараться, чтобы каждое новое поколение вносило более весомую лепту в общее дело, и тогда наша любимая Беларусь будет процветать».

После войны Виктор Ильич Ливенцев жил в городе-герое Минске. Скончался 28 сентября 2009 года, на 92-м году жизни. Похоронен на Восточном кладбище в Минске.

Награждён:

Двумя орденами Ленина,

Двумя орденами Красного Знамени,

Двумя орденами Отечественной войны 1-й степени,

Орденом Трудового Красного Знамени,

Орденом Дружбы народов,

Орденом Красной Звезды,

Орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени,

Орденом «Знак Почёта»,

Медалями, в том числе «За трудовое отличие» и «Партизану Отечественной войны» 1-й и 2-й степени,

Почётными грамотами Верховного Совета Белорусской ССР,

Благодарностью Президента Республики Беларусь (2004).

Указом Президента Республики Беларусь от 15 апреля 1999 года №217 награждён орденом «За службу Родине» 3-й степени.

В 2010 году именем Виктора Ильича Ливенцева названа улица в Партизанском районе г. Минска. Его бюст работы народного художника Белоруссии Заира Азгура находится в Национальном художественном музее Беларуси.

Мы, офицеры, отчаянно стремились догнать армию. Когда поняли, что она далеко, стали думать, как выжить и начать борьбу в тылу врага. Населенные пункты были заняты немцами, но ещё не обжиты, там не было администрации, полицейских управлений. В общем, оставался шанс. Так я очутился в Бобруйске . В то время под Жлобином ещё шли бои. Немцам требовалось большое количество гробов, чтобы похоронить убитых. Однажды на торговой площади услышал, как фашисты агитировали столяров и плотников пойти работать на фабрику по производству гробов . Мы с товарищами решили попробовать. Взяли заготовку, возились целый день, один гроб кое–как соорудили. Затащили его на склад. За работу немец выдал квиток на питание, напечатанный на машинке. Глядя на этот листок, я подумал: «А почему бы его не подделать?».

Следующие дни ушли на поиски материалов. В квартирах, на складах Ливенцев искал инструменты, копировальную бумагу. В результате смог вырезать из резины клише. Напечатав квиток на продукты для десяти человек и вооружившись большим мешком, начинающие подпольщики отправились на немецкий склад.

Парни мне говорят: «Ты придумал, ты и иди». Что ж, делать нечего. К счастью, подделку не заметили. А чуть позже мне пришла идея, что таким же образом можно изготавливать и документы. Со временем освоил производство печати. Осталось найти бланки паспортов. Но где? Снова приступили к поискам. Наткнулись на бывший паспортный стол, в здании которого на втором этаже немцы устроили полицейский участок .

Днём красноармейцы зашли в помещение. И оторопели: на полу - двадцатисантиметровый слой из различных документов. Быстро запихали за пазуху бланки и незаметно скрылись. Правда, паспорта, как оказалось, были негодными - принадлежали умершим. Но и эту проблему мы быстро решили. Потом где–то достали фотоаппарат… Производство паспортов поставили едва ли не на поток. За август-сентябрь изготовили не одну сотню. Постепенно к подпольщикам потянулись и другие офицеры, которым также были нужны документы. Это и стало основой для рождения мощной подпольной организации в Бобруйске . Подпольщики начали принимать сводки Совинформбюро, переписывать их и распространять по городу в виде листовок. Так начался долгий путь к победе.

К столетию Героя Советского Союза Виктора Ливенцева

Вместе с отцом Ильей.

Семья Ливенцевых.

Освобождение Западной Беларуси. За орудием Ливенцев, 1939 год

Комиссар Лепёшкин и командир Ливенцев, 1-я Бобруйская партизанская бригада, 1943 год

Спартакиада. Крайний справа Виктор Ливенцев, 1960-е годы

Елена Холодова и Виктор Ливенцев с внуками Александрой и Александром, 1990-е годы

Крупнейшие спортивные комплексы и сооружения Беларуси при нем стали нашей визитной карточкой. «Эпоха Ливенцева» – так называли годы, когда во главе Спорткомитета БССР стоял ветеран-полковник, бывший командир партизанской бригады, Герой Советского Союза Виктор Ильич Ливенцев, которому сегодня исполнилось бы 100 лет.

ТОЛСТЫЕ и увесистые фотоальбомы, выложенные передо мной дочерью Ливенцева Натальей Викторовной, поместили в себя практически всю историю длинной и яркой жизни этого удивительного человека. Сам Виктор Ильич очень любил фотографировать, даже в годы войны умудрялся делать снимки, которые, на мой взгляд, сегодня просто бесценны. Эти самые альбомы оформлены его руками. Настоящий раритет, даже волнительно было прикасаться. А когда видишь даты «1922 год», «1939-й», «1943-й», вообще теряешься.

Донской мальчишка-казачишка

Родился Виктор Ильич 21 апреля 1918 года в селе Давыдовка Лискинского района Воронежской области в семье служащего. Отец Илья Сергеевич был сначала телеграфистом, затем стрелочником на железной дороге. Мать, в девичестве Каллистова Конкордия Альфредовна, владела несколькими иностранными языками и относилась, скорее всего, к богатой и знатной в тех краях семье начальника железнодорожной станции. У Натальи Викторовны хранится уникальный документ из Воронежского собора о венчании Ильи и Конкордии. Но после революции по документам проходила только фамилия Ливенцева, об истории семьи Каллистовых упоминать запрещалось. Виктор был старшим ребенком, затем появился Георгий, но он погиб во время войны. Из-за сильной врожденной близорукости подорвался на снарядах, его никто так и не нашел. Младшими в семье были Таисия и Валентина, последняя родилась в 1939-м. Мать занималась хозяйством, воспитывала детей. Жили скромно. Держали коз, из пуха вязали на продажу платки.

В школу донской казачок добирался за 12 верст на паровозе, когда тот притормаживал на станции, на ходу цеплялся за поручни и запрыгивал на подножку. Так и ехал, зимой даже руки примерзали к железу. Еще ребенком помогал отцу строить дом в городе Лиски. Наверное, тогда в нем и зародилась любовь к строительству. С друзьями в детстве прыгал с высоких соляных гор в Дон. Отлично плавал и стрелял, посещал секцию и сдавал нормативы. Занимался фотографированием, рисовал школьные стенгазеты, размещал свои снимки. Даже в войну носил с собой «Лейку». С детства прекрасно рисовал. Будучи учеником 9-го класса, взялся на наставничество, учителей в школе не хватало. Преподавал рисование в младших классах, немногим позже и черчение в старших. Поступил на математический факультет Воронежского пединститута. Слухи о том, что может быть война, доносились быстро. Виктор бросил наставничество, решил пойти в кавалерийское училище, хотя раньше даже на лошади верхом не ездил.

Полковник, партизанский командир и Герой

Двадцатилетним юношей в октябре 1938 года его призвали в Красную Армию. Сначала была служба в 20-м кавалерийском полку, затем в 37-м стрелковом. Молодой замполитрук полковой батареи принимал участие в освобождении Западной Беларуси в 1939 году. Почти сразу и советско-финская война. После окончания Гродненского военно-политического училища получил должность политрука минометной роты. В том же 1939-м от неудачного брака с одноклассницей родился сын Анатолий, с которым и отец, и его родные дружили до самой гибели Толи.

22 июня 1941 года… Великая Отечественная для Виктора Ливенцева началась сразу на границе. Его минометная рота целый день отбивала атаки врага, обороняя безымянную высоту среди болот. Не знали бойцы, что немцы их сомкнули плотным кольцом. Решили отходить на восток, практически без оружия. Встречая по пути такие же разрозненные группы, вели тяжелые оборонительные бои под Волковыском, Барановичами. К концу июля Ливенцев оказался в Бобруйске . В оккупированном городе он создал и возглавил подпольную группу , которая объединилась с комсомольцами. В одном из разбомбленных зданий подпольщики нашли бланки паспортов, немецких справок… Пользуясь талантом художника, Ливенцев подделал подписи, из сырой картошки сделал печати и снабдил документами более трехсот человек. Благодаря этому действовал в Кличевском районе, принимал участие в уничтожении вражеского гарнизона в райцентре. Территории Кличевского, Березинского, Кировского и Белыничского районов удалось очистить от оккупантов. Создали партизанскую зону с органами советского правления – Рудобельскую республику. Партизаны Ливенцева не давали покоя немцам на железной и шоссейной дорогах. Взорвали 55 железнодорожных эшелонов, 12 из них уничтожили полностью. В сентябре 1942-го командир получил свою первую награду – орден Красного Знамени, а в начале 1943-го отряд преобразовали в 1-ю Бобруйскую партизанскую бригаду под командованием 25-летнего полковника Ливенцева. В его подчинении находилось около двух тысяч человек. В конце декабря 1943 года возле поселка Паричи они встретились с советской военной разведкой. Несколько дней лесные мстители держали оборону на участке фронта, пока к ним не присоединились главные силы 1-го Белорусского фронта.

За мужество и героизм, проявленные при выполнении заданий в тылу противника, за особое развитие партизанского движения в Белоруссии Виктору Ильичу Ливенцеву 1 января 1944 года присвоено звание Героя Советского Союза.

Папин бюст работы Азгура еще при жизни установили в Национальном художественном музее Беларуси. Умер он 28 сентября 2009 года, похоронен на Восточном кладбище.

Пока мы разговаривали с Натальей Викторовной, я то и дело поглядывала на стену, где висел большой портрет Виктора Ильича. Его написала младшая дочь Надежда Ливенцева еще при жизни отца. Вот уж кому передался талант художника. Четверо детей, 9 внуков и 8 правнуков... Глава семьи считал себя счастливым человеком, всегда говорил: «У меня все отлично! Жизнь прекрасна!» .

Фото из архива семьи Ливенцевых .