Сказал Господь: смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного. Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее. Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся. Так, нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих. Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.
«Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих», – говорит Господь. Кто эти «малые сии»? Прежде всего, дети. Господу не нравится, когда великие в Церкви или мнящие себя быть великими, относятся невнимательно к тому, что происходит с детьми. Как будто их не касается, что детей растлевают, приучают их к такой жизни, где грех является нормальным явлением. Их как бы лишают уже самой способности покаяться и возвратиться ко Господу, и обрести все, что хочет дать им Бог. Но малые сии – это, конечно, все люди, прежде всего, в Церкви. Те, кто искренне приходит ко Господу, но вера их слабая, и о Боге они знают очень мало. Мы не должны смотреть на них свысока, как на людей, которые не просвещены истинным знанием. Откуда же им знать, если они только переступили порог храма Божия? А некоторые еще вообще в Церковь не вошли, они – «не двора сего», по словам Господа.
«Смотрите, – говорит Господь, – ибо Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного». То есть, вокруг этих людей совершается ангельская служба. Ангелы видят лицо Отца Небесного непрестанно, изумеваясь Его славе, Его любви, готовые исполнить все, что ни скажет им Господь для блага малых сих. И если мы хотим увидеть лицо Отца Небесного, лик Христов в будущей жизни, мы должны, прежде всего, быть исполнены готовности сделать все для малых сих, для их блага.
Господь дает нам образ Своей непостижимой любви ко всем людям без исключения. Он говорит: «Как вам кажется? Если бы у кого было сто овец, и одна из них заблудилась, то не оставит ли он девяносто девять в горах и не пойдет ли искать заблудившуюся? И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти незаблудившихся». Мы знаем, что Господь наш, Пастырь Небесный, прошел по всем горам и долам, изнемогая от усталости, падая под ношею Креста, чтобы найти эту заблудшую овцу. И теперь Он радуется о ней. Святые отцы говорят, что овца заблудшая – это все мы, весь род человеческий. Потому что мы – падшее создание, мы заблудились, сбились с дороги, и нам грозит опасность и смерть. Господь находит весь род человеческий, оставляя девяносто девять незаблудших овец – Ангелов, которые радуются об этой обретенной овце. И Сам Господь радуется о ней больше, чем о незаблудших.
Одновременно Господь говорит здесь и о каждой человеческой душе. Для Него одна овца имеет такое же значение, как все стадо. Один человек, находящийся в Церкви, для Него столь же дорог, как вся Церковь. Вот любовь Божия, о которой Дух Святой говорит нам сегодня. И тот человек, который не пришел еще в Церковь и которого хотят сегодня погубить, так же дорог Спасителю, как вся Церковь, которая не заблудилась. Она не заблудилась, если понимает, о чем говорит Христос. Потому что наше знание истины, правды и любви должно измеряться единственно Духом Святым, любовью Бога, Его истиною.
И дальше Господь говорит, что истина, действительно, неотделима от любви. «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним». Любовь эта дорого стоит. И она дорого стоит для Господа, дорогою ценою приобретена для нас. И каждый из нас должен приобрести ее дорогою ценою – верностью истине. Иди и обличи его, не носи это в себе. Самое опасное, когда внутри нас кровоточащая рана, и это созревает во все большую вражду к согрешившему против нас человеку. Может быть, он не знает, не понимает, что сделал. Может быть, ему не достает именно того, чтобы ему кто-то сказал об этом с любовью. Между тобою и им одним – не кричи на весь свет, что этот человек согрешил. Прежде чем ты будешь иметь право это сделать, наедине с этим человеком выясни все. Может быть, он тут же с радостью увидит свою ошибку, и будет радость и для тебя, и на небесах. И не нужно добавлять к этому что-нибудь еще.
Но если этот человек будет упорствовать в своем заблуждении, пойди, возьми одного или двух, – говорит Христос, – единомысленных твоих и обличите его вместе. Мы нуждаемся в том, чтобы в делании добра нам помогали другие люди. И мы не должны унывать, опускать руки, говорить, что безнадежное дело – с этим человеком уже все кончено, потому что он не обращает внимания на наши вразумления. Может быть, эти двое или трое, кого ты позовешь, найдут такие слова, которые тебе никогда на ум не приходили. Может быть, у них любви больше, чем у тебя, и он послушает их. Может быть, он поймет, что он противостоит сразу всем, и покается.
Но есть очень упрямые люди. Они могут отвергнуть любое вразумление. «Если же не послушает их, – говорит Господь, – скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». Скажи Церкви, потому что Церковь хранит то, что дал ей Господь, она – хранительница истины, столп и утверждение истины, всех догматов, тайн веры, заповедей Божиих. И горе тому человеку, который бывает отлучен от Церкви, который подвергается анафеме церковной. Невозможно пребывать в Церкви, пользоваться ее преимуществами, дарами небесными Духа Святого и отвергать основание учения церковного, которое положено жизнью и смертью Христовой, благодатью Духа Святого. Господь говорит об этом отвержении.
Но это слово исполнено не только пламенеющей истины, но и пламенеющей любви. Господь не говорит: «Да будет он тебе как сатана, как бес». Он говорит: «Да будет он тебе как язычник и мытарь», – то есть как тот, кто не утратил способность возвратиться к Богу с покаянием. Тот, кто остается еще человеком, и о котором Церковь молится, чтобы привести его к себе. В истории Церкви были еретики, которых она называет волками лютыми, не щадящими стада. В своей разрушительной деятельности по отношению к Церкви они уподобляются самому диаволу. Но и здесь Святая Церковь, извергая их из себя, не оставляет их своей любовью, молясь об их вразумлении. И мы знаем такие примеры, когда самые страшные отступники возвращались покаянием к истине, и были приняты в Церковь.
«Где двое или трое, – говорит Христос, – собраны во имя Мое, там Я посреди них». Церковь – это не один человек, а, по крайней мере, – два или три. Господь говорит нам о тайне того единства, к которому призваны мы все, весь род человеческий. О тайне самых малых молитвенных собраний, о тайне Вселенских Соборов. В конце концов, все измеряется не количеством собравшихся людей, но соборным разумом Церкви. Где неложная любовь ко Христу, там Христос предваряет собрание всех.
Будем дорожить этим даром Божиим, помня, что времена наступают трудные. Во времена гонений не всегда может собраться многолюдный храм, а только двое или трое могут быть собраны где-то во имя Христово. Преподобный Нектарий Оптинский пророчествовал, что будет время, когда в Церкви останется всего один епископ, один священник и один мирянин. Наверное, он не в буквальном смысле говорит эти слова. Но в том смысле, что там, где есть хоть один епископ, один священник и один мирянин, любящие Христа, где двое или трое собраны во имя Христово – там Христос посреди них и там Церковь Божия. Дай Бог нам принадлежать к этому собранию, сколько бы нас ни было, пусть даже двое или трое. То же присутствие Божие среди нас, та же слава, как во всей Церкви, то же утешение, как если бы было две или три тысячи собраны во имя Христово, как это было в день Пятидесятницы, когда святой апостол Петр говорил в Духе Святом и открывал им Христа.
«Если согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего. Если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего небесного. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». (Мф 18:15-20)
После двадцати четырех лет чтения Библии я впервые серьезно обратил внимание на троекратное повторение в этом отрывке «двух или трех». На это легко не обратить внимание, поскольку внимание наше сразу приковывается к загадочному утверждению «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе», и мы начинаем рассуждать либо об «отпущении грехов», либо о том порядке, в котором, как нам кажется, Иисус заповедал «скандалить с братом своим». Но здесь не говорится ни о том ни о другом. Слова же о связывании и развязывании на земле и на небе важны, но их можно понять, только если поразмыслить о троекратном повторении «двух или трех».
Первое упоминание «двух или трех» кажется просто формальной ссылкой на Закон (Втор 19:15). Однако зачем бы здесь Иисусу могла понадобиться ссылка на Закон?.. Второе упоминание – на этот раз «двух» – интригует гораздо больше: «…если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего небесного». Причем из последующей фразы можно сделать вывод о том, что здесь их именно «двое», потому что третьим оказывается сам Иисус, который «посреди них» и просит вместе с ними.
Соответственно, третье упоминание является объяснением, почему «двое или трое» – это важно: «…где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них».
Но текст должен побудить читателя размышлять дальше, ведь возникает следующий вопрос: а почему Иисус посреди них? Это просто ни на чем не основанное произволение?
Для начала подумаем о том, что подразумевается в самой фразе о том, что Иисус может быть среди нас. По некоей «литературной привычке» очень хочется воспринять это просто как метафору. Но этого делать не надо. Потому что не надо «проглатывать», пропускать мимо своего внимания важное в евангельском тексте напоминание о том, что подлинное местопребывание НАВЕКИ ВОПЛОЩЕННОГО Иисуса – именно С НАМИ, среди нас («…се, Я с вами во все дни до скончания века» – последний стих этого Евангелия). Воплощенность Сына Божьего – воплощенность навеки – означает, что он пришел не для того, чтобы уйти, но чтобы пребывать В ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ всегда – в том числе в отношениях между людьми, в отношениях человека к человеку: «…так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25:40).
И здесь давайте сразу скажем о том, что прочитанный сегодня отрывок не об «отпущении грехов» и не о том, как правильно скандалить с братом своим. Этот отрывок о том, как с братом МИРИТЬСЯ. И примирение выступает здесь Законом Царства (ибо далее следует притча о царе, «который захотел сосчитаться с рабами своими», оканчивающаяся словами: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его»). Все же это как бы развертывает фразу из молитвы «Отче наш»: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Примирение с братом – неотъемлемое условие примирения с Богом, поэтому тема эта слишком серьезна, чтобы видеть здесь просто технический порядок – сколько раз приходить к брату, сколько человек с собой брать и т. д.
В центре отрывка действительно стоят загадочные слова «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе». И нам надо увидеть, в чем же заключается здесь эта связь небес и земли. Иисус достаточно настойчиво подсказывает нам: в частности – упоминая Отца («если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего небесного», хотя мог бы сказать просто «будет им»). А мы уже говорили, что здесь есть намек на то, что в этом прошении Иисус сам себя мыслит «третьим» просителем. Таким образом вводится тема отношений Отца и Сына. И здесь мы подходим к разгадке всего.
Нас интересовало – почему Иисус обязательно будет среди «двоих или троих». Мы видели условие – эти двое или трое должны быть собраны во имя Христа. Но это условие не объясняет, ПОЧЕМУ Он будет среди них. Зато это условие должно напомнить нам, кто такой Христос (во имя кого же, собственно, мы собираемся). Христос – воплотившийся Сын Божий, а само воплощение возможно потому, что человек – не только творение Божье, но Его образ и подобие. А отношения между людьми – и это ключевой момент – могут или должны быть в идеале отражением отношений между Отцом и Сыном.
Вот он ответ: взаимосвязь небесного и земного, их взаимоотражение, предполагаемое во фразе «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе», – это та взаимосвязь и то взаимоотражение, которые реализуются во взаимоотражении отношений внутри Троицы и отношений людей друг с другом. Двое или трое – не случайная цитата из Закона, а тонкое указание как на отношения Отца и Сына («двое»), так и на отношения внутри Троицы как таковой («трое»). Параллель эта действительно тонкая, не на уровне догматической формулировки; она рассчитана именно на размышление человека – о природе единства со Христом, единства между людьми, а значит, неизбежно – о единстве Отца, Сына и Духа Святого. Выход на эту тему именно неизбежен – для всякого, кто читает данный отрывок и при этом держит в памяти весь контекст библейского канона (ниже процитируем Евангелие от Иоанна).
Отрывок не только не об «отпущении грехов», не только не о «порядке в церкви», но даже не о «ВЛАСТИ связывать и развязывать». Отрывок, как мы сказали, о примирении. Но примирение с братом оказывается как минимум отражением примирения с Богом, а как максимум – они тождественны. Быть «зеркалом» Бога, быть «зеркалом» внутритринитарной любви – не власть, но привилегия.
Итак, Иисус может быть среди нас потому, что наши отношения могут отражать отношения в Троице, а эти отношения есть совершенная любовь и совершенное единение («Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас» – Ин 14:20).
В тексте есть и некоторые интересные нюансы. Например, обращают на себя внимание слова «ПРИОБРЕЛ ты брата своего». Брат приобретается благодаря подлинному примирению, а не благодаря поверхностному формальному общению. Даже на психологическом уровне мы знаем, что примирение после ссоры дает больше для дружбы, чем ровные, но ни к чему не обязывающие отношения. Но здесь речь должна идти не о психологических смыслах. На самом деле подлинное братство между людьми возможно лишь в результате подлинного примирения, ибо в глобальном смысле мы нуждаемся в примирении всех со всеми. Грехопадшесть человеческих отношений означает, что человек человеку волк, а вовсе не друг, товарищ и брат.
Еще на один момент хотелось бы обратить внимание: в тексте можно споткнуться о слова «а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». Но что означали «язычник и мытарь» для Христа? С мытарями он любил «есть и пить», а язычник для Него – потенциальный (будущий) гражданин Царства. Иными словами, ни о каком подлинном отвержении здесь не может идти речи. Не желающий примирения оказывается всего лишь «еще-не-братом» во Христе, а просто ближним, которого нужно любить как самого себя. Ибо стих, непосредственно предваряющий отрывок, таков: «…нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих».
Неделя 6 по Пятидесятнице.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Есть разные типы единства людей. Толпу – случайное объединение в случайном месте некоторого количества человеческих душ – даже и нельзя назвать объединением. Толпа похожа на гору картофелин, ссыпанных в погреб: каждая картофелина и хороша видом, и приятна на вкус, но ничего, кроме видовой общности, их не соединяет. Коллектив, который по понятным причинам обожествлялся служителями не так давно рухнувшего в нашей стране нового безбожного культа, – это уже иной вид единства. В коллективе человеческие единицы объединены общностью своих эгоистических интересов, и хоть им нет в общем дела друг до друга, однако они держатся друг за друга, потому что так проще зарабатывать себе хлеб насущный, так проще – и дешевле – отдыхать, обучаться, защищаться от врагов. Но стоит исчезнуть общей цели, стоит кануть в лету тому, что прежде объединяло, как коллектив распадается, оставляя в душе лишь воспоминания, из которых ничего уже нельзя построить.
Церковь – не толпа и не коллектив. Здесь единство другого рода – это по сути дела единство органическое, то есть, в полном смысле слова, единство организма, когда каждый член, каждый орган связан с другими естественно-необходимым образом: умри листья, не выживут и корни; засохни корни, погибнет и ствол. В Церкви целое не может обойтись без частей, а части не могут существовать без целого, потому Христос и говорит Своим ученикам: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин.15.5,6). Христос – Глава Церкви, отсюда ясно, что без Сына Человеческого, без Сына Божия Церковь существовать не может и немедленно вырождается в коллектив или просто толпу, а в таком качестве, она, конечно, не смогла бы простоять на земле неколебимо две тысячи лет, «врата ада» (Мф.16.18) давно бы одолели её!
Однако для того, чтобы Церковь жила, мало даже Божественной Воли Сына Человеческого, потому что Бог не может спасти человека насильно, против его воли, потому что Всемогущество Божие исключает насилие, потому что оно основано на Свободе. И для того, чтобы люди образовали не просто толпу, не некий коллектив, а чтобы «собралась Церковь» (1 Кор.11.18), нужно благой и святой Воле Божьей соединиться с волей человеческой. Чтобы Сын Божий мог действовать в «роде сем прелюбодейном и грешном» (Мк.8.38), нужно, чтобы люди собрались вместе не для решения задач практической жизни, а для того, чтобы быть со своим Богом. «Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18.20), – говорит нам наш Спаситель.
Там Церковь, где Бог посреди людей, собранных во имя Божие. Если же человек с человеком сходится для иных целей, то пусть они хоть все стены увешают иконами, пусть хоть через слово, к месту и не к месту, поминают имя Божие, а всё они останутся группой честолюбцев, всё у них будет получаться из этого собрания то политическая партия, то редколлегия иллюстрированного журнала. И эти сообщества собранных «во имя своё», понятно, не способны не то что спасти кого-нибудь, они и существуют-то всего лишь в продолжение исторического мгновения, «и память их погибнет» (Прем.4.19).
Друзья расслабленного, которые принесли несчастного больного к ногам Иисусовым, сам этот больной и Врач душ и телес – все вкупе волей Божией и волей человеческой собрались в единство Церкви, которая одна способна творить чудеса исцеления и прощения грехов. Собрались не как толпа, объединенные общностью сиюминутных интересов, или, скажем, производственный коллектив. Все они были собраны воедино любовью. С Сыном Божиим всё понятно без объяснений: Он есть Любовь по определению, потому что только по любви к страдающему и заблудившемуся человеку Бог благоволил Сам стать человеком и принять на Себя «зрак раба» (Флп.2.7). Но и те, кто принёс несчастного больного к ногам Иисуса, и они сделали это из жалости, из сочувствия к его страданиям, а стало быть, из любви к нему. Ибо «любовь милосердствует»! И страдающий тяжким недугом принял этот самоотверженный в полном смысле слова труд своих друзей по любви. Ибо «любовь долготерпит… всему верит, всего надеется» (1Кор.13.4,7)!
Всё это видели книжники, исследователи и почитатели Закона, которые так и не смогли стать единством в вере, надежде и любви ни со своим страждущим соплеменником, ни с теми добрыми людьми, которых чувство человеческой солидарности заставило отложить свои важные дела, пожертвовать своим временем и послужить ближнему, соединившись с ним в любви и сострадании. Книжники видели всё, но увидели только богохульство, точно так же как и посторонние наблюдатели видят в нашей церкви всё, но усматривают только грех, только слабости структуры, только человеческие немощи. Ты им про спасение души, а они тебе – про жирных попов, обманывающих простодушный народ.
Для того, чтобы понять, где мы – в Церкви или «на стране далече» (Лк.15.13), чтобы определить с кем мы – с расслабленным и его друзьями или с книжниками, бросившими упрёк в богохульстве Самому Сыну Божию, нужно попытаться понять, что мы видим в Церкви, что открылось нам в этой удивительной, превосходящей разум человеческий реальности, – Ковчег спасения или всего лишь сообщество очарованных честолюбцев. Аминь.
Традиционное христианское толкование данного отрывка говорит о том, что здесь речь идет о молитве нескольких верующих, собранных вместе просить о чем-то Господа. Однако все ли так однозначно? Давайте более подробно рассмотрим данные стихи, затрагивая контекст сказанного Иешуа.
«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего;
если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово;
если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь.
Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе.
Истинно также говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного,
ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»
(Св. Евангелие от Матфея 18:15-20)
Мы видим, что контекст данных стихов говорит о некоем согрешении одного брата против другого и для того чтобы разрешить данный конфликт, необходимо сначала постараться решить его один на один, затем посредством 2-х и 3х- братьев, а если это не поможет, то следует обратиться к собранию. Однако почему Иешуа говорит именно о двух или трех свидетелях? Почему не о 5-х или 7-х?
Совершенно однозначно Иешуа в данном отрывке ссылается на неизменную заповедь Торы, которая гласит:
«Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой — нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится дело » (Второзаконие 19:15)
Аналогичную ситуацию мы видим в послании Павла (Шауля):
«Обвинение на пресвитера не иначе принимай, как
при двух или трех свидетелях
» (Первое послание к Тимофею 5:19)
Автор Еврейского Нового Завета Давид Штерн переводит слова "связать" и "развязать" как "запретить" и "разрешить". Эти термины использовались в иудаизме в первом веке и имели значения "запретить" и "разрешить", как это видно из статьи "Связывание и развязывание", опубликованной в Энциклопедии Иудаике 3:215:
СВЯЗЫВАНИЕ и РАЗВЯЗЫВАНИЕ (Иврит, асар ве-хитир)... Раввинский термин означающий ""запрещение и разрешение"... "Фарисеи всегда считали, что обладают властью связывать и развязывать. Во времена правления царицы Александры фарисеи, по словам Иосифа Флавия (Иудеская Война 1:5:2), "стали управлять всеми общественными делами так, будто были уполномочены изгонять из общества и принимать обратно, равно как и связывать и развязывать"... Различные школы были наделены властью "связывать и развязывать"; то есть запрещать и разрешать (Талмуд: Хагига 36); и они могли связать любой день провозглашением его днём поста (...Талмуд: Та"анит 12а...). Эта сила и власть, которой в каждом столетии были наделены раввины или Сангедрин, подвергалась ратификации и окончательному подтверждению небесным правосудием (Сифра, Емор; Талмуд: Маккот 236).
Назначая учеников своими преемниками, Иисус использовал понятную всем формулу (Мат. 16:19, 18:18). Этими словами Он, фактически, наделил их той властью, которая, как Он видел, принадлежала книжникам и фарисеям, которые "связывают бремена тяжёлые и возлагают их на плечи людям, но не хотят и перстом двинуть их"; то есть, "развязать их", поскольку они имеют власть сделать это (Мат. 23:2-4).
Обычно христиане видят стихи 19-20 как определение "мессианского миньяна", в котором вместо собрания как минимум десяти человек, установленного галахой (Талмуд, СанГедрин 26) для публичных молитв в синагогах, достаточно двух или трёх, собранных во имя Йешуа, плюс сам Йешуа, который там посреди них (ст. 20). Проблема здесь в том, что контекст этого отрывка не говорит о молитве. Скорее всего, Йешуа обращается к тем, кто имеет власть регулировать мессианскую общественную жизнь (ст. 15-17), даёт им поручение устанавливать новозаветную галаху, то есть, принимать авторитетные решения там, где речь идёт о том, как должно вести мессианскую жизнь. В ст. 19 Йешуа учит о том, что когда какая-либо проблема формально рассматривается советом, состоящим из двух или трёх глав мессианской общины, и они принимают галахическое решение здесь на земле, они могут быть уверены, что за ними стоит власть Бога на небесах.
Сравните с Мишной:
"Раввин Ханания бен-Т"радион сказал: "Если двое сидят вместе и слова Торы произносятся между ними, то ш"хина (Божье присутствие) пребывает среди них, как сказано: "Боящиеся Адоная говорят вместе, и Адонай обратил внимание и слышал, и запись была произведена пред Ним о боящихся Адоная и размышляющих об имени Его" (Малахия 3:16)"". (Авот 3:2)
"Откуда вы знаете, что если вместе молятся десять человек, то Ш"хина ["явное Божье присутствие"] пребывает посреди них? Потому что сказано: "Бог стоит в собрании Божьем" (Псалом 81:1) [и "собрание" должно иметь миньян - по крайней мере, десятерых]. А откуда вы знаете, что если трое заседают в суде в качестве судей , то Ш"хина посреди них? Потому что сказано: "Среди судей он представляет суд" (Б"рахот 6а)
Таким образом, в соответствии со ст. 18-20 остальные ученики Йешуа присоединяются к Кифе (Петру) (16:19) и заменяют собой "коганим-левитов и судью, который будет в те дни" (Второзаконие 17:8-12), становясь окончательными носителями галахической власти.
Единство содержания стихов 15-20 очевидно также из того, что "двое или трое" упоминаются как в 16 ст. так и в 19-20. Более того, затем становится ясно, что ст. 21 продолжает развивать тему, начатую в ст. 15 (как нужно вести общественную жизнь в мессианской общине), что в обратном случае было бы неуместным переходом от одной темы к другой (наставление о молитве).
Следующее расширенное толкование стиха 19 поясняет его значение: "Чтобы повторить (греч. каи: "и, более того") [и подтвердить, иными словами, то, что только что я сказал в ст. 18], я говорю вам, что если двое из вас [лидеры мессианской общины] согласны в решении по любому Галахическому вопросу или вопросу общественного порядка, то тогда оно [галахическое решение, которое вы вынесете] будет для них [людей, которые просили рассмотреть этот вопрос] подобным исшедшему прямо от моего Отца Небесного". В ст. 20 Йешуа придаёт большую силу этому высказыванию тем, что обещает своё собственное присутствие и власть в таких ситуациях. Тем не менее, к традиционному христианскому пониманию ст. 19-20 можно отнестись как к драшу, говорящему о молитве и укрепляющему веру в то, что молитвы верующих "сильны и эффективны" (Яак. 5:16).
По материалам Д. Штерна
«ГДЕ ДВОЕ ИЛИ ТРОЕ СОБРАНЫ ВО ИМЯ МОЕ»
В одну из зим поступил с этапа в барак юноша лет двадцати трех, студент, осужденный на 20 лет по 58-й статье. Лагерной житейской премудрости еще в полной мере не набрался, так как сразу после приговора попал из Бутырок в «особый».
Молодой, зеленый еще, плохо понимавший, что с ним произошло, попав в «особый», сразу столкнулся с уголовниками. Одет парень был хорошо, не обносился еще по этапам, увидели его уголовники во главе с Иваном Карими решили раздеть. Сели в карты играть на одежду парня. Все видят, что разденут его, а сказать никто ничего не может, даже Сазиков не смел нарушить Лагерную традицию. Закон – на «кон» парня поставили – молчи, не вмешивайся. Вмешался – прирежут.
Те из заключенных, кто долго по лагерям скитался, знали, что если на их барахло играют, сопротивляться нельзя – смерть.
Иван Карий всю одежду с парня выиграл, подошел к нему и сказал: «Снимай, дружок, барахлишко-то».
Ну и началось. Парня Алексеем звали, не понял сперва ничего, думал, смеются, не отдает одежду. Иван Карий решил для барака «комедию» поставить, стал с усмешкой ласково уговаривать, а потом бить начал. Алексей сопротивлялся, но уже теперь барак знал, что парень будет избит до полусмерти, а может быть, и забит насмерть, но «концерт» большой будет.
Затаились, молчат все, а Иван Карий бьет и распаляется. Алексей пытается отбиться, да где там, кровь ручьем по лицу течет. Уголовники для смеха на две партии разделились, и одна Алексея подбадривает.
Отец Арсений во время «концерта» этого дрова около печей укладывал в другом конце барака и начала не видел, а тут подошел к крайней печке и увидел, как Карий студента Алешку насмерть забивает. Алексей уже только руками закрывается, в крови весь, а Карий озверел и бьет и бьет. Конец парню.
Отец Арсений дрова молча положил перед печью и спокойно пошел к месту драки и на глазах изумленного барака схватил Карего за руку, тот удивленно взглянул и потом от радости даже взвизгнул. Поп традицию нарушил, в драку ввязался. Да, за это полагалось прирезать. Ненавидел Карий о. Арсения, но не трогал, барака боялся, а тут законный случай сам в руки идет.
Бросил Карий Алешку бить и проговорил: «Ну, поп, обоим вам конец, сперва студента, а потом тебя».
Заключенные растерялись. Вступись – все уголовники, как один, поднимутся. Карий нож откуда-то достал и бросился к Алешке.
Что случилось? Никто толком понять не мог, но вдруг всегда тихий, ласковый и слабый о. Арсений выпрямился, шагнул вперед к Карему и ударил его по руке, да с такой силой, что у того нож выпал из руки, а потом оттолкнул Карего от Алексея. Качнулся Карий, упал и об угол нар разбил лицо, и в этот момент многие засмеялись, а о. Арсений подошел к Алексею и сказал: «Пойди, Алеша, умойся, не тронет тебя больше никто», – и, будто бы ничего не случилось, пошел укладывать дрова.
Опешили все. Карий встал. Уголовники молчат, поняли, что Карий свое «лицо потерял» перед всем бараком.
Кто-то кровь по полу ногой растер, нож поднял. У Алешки лицо разбито, ухо надорвано, один глаз совсем закрылся, другой багровый. Молчат все. Несдобровать теперь о. Арсению и Алексею, прирежут уголовники. Обязательно прирежут.
Случилось, однако, иначе. Уголовники поступок о. Арсения расценили по-своему, увидев в нем человека смелого и, главное, необыкновенного. Не побоялся Карего с ножом в руках, которого боялся весь барак. Смелость уважали и за смелость по-своему любили. Доброту и необыкновенность о. Арсения давно знали. Карий к своему лежаку ушел, с ребятами шепчется, но чувствует, что его не поддержат, раз сразу не поддержали.
Прошла ночь. Утром на работу пошли, а о. Арсений делами по бараку занялся: топит печи, убирает, грязь скребет.
Вечером заключенные пришли с работы, и вдруг перед самым закрытием барака влетел с несколькими надзирателями начальник по режиму.
«Встать в шеренгу», – заорал сразу. Вскочили, стоят, а начальник пошел вдоль шеренги, дошел до о. Арсения и начал бить, а Алексея надзиратели из шеренги выволокли.
«За нарушение лагерного режима, за драку попа 18376 и Р281 в холодный карцер № 1, на двое суток, без жратвы и воды», – крикнул начальник.
Донес, наклепал Карий, а это среди уголовников считалось самым последним, позорным делом.
Карцер № 1 – небольшой домик, стоящий у входа в лагерь. В домике было несколько камер-одиночек и одна камера на двоих, с одним узким лежаком, вернее – доской шириною сантиметров сорок. Пол, стены, лежак были сплошь обиты листовым железом. Сама камера была шириной не более трех четвертей метра, длиной два метра.
Мороз на улице тридцать градусов, ветер, дышать трудно. На улицу выйдешь – так сразу коченеешь. Поняли заключенные барака – смерть это верная. Замерзнут в карцере часа через два. Наверняка замерзнут. При таком морозе в этот карцер не посылали, при пяти-шести градусах, бывало, посылали на одни сутки. Живыми оставались лишь те, кто все двадцать четыре часа прыгал на одном месте. Перестанешь двигаться – замерзнешь, а сейчас минус тридцать. Отец Арсений старик, Лешка избит, оба истощены.
Потащили обоих надзиратели. Авсеенков и Сазиков из строя вышли и обратились к начальнику: «Гражданин начальник! Замерзнут на таком морозе, нельзя их в этот карцер, умрут там». Надзиратели наподдали обоим так, что от одного барака до другого очумелыми летели.
Иван Карий голову в плечи вобрал и чувствует, что не жилец он в бараке, свои же за донос пришьют.
Привели о. Арсения и Алексея в карцер, втолкнули. Упали оба, разбились, кто обо что. Остались в темноте. Поднялся о. Арсений и проговорил: «Ну! Вот и привел Господь вдвоем жить. Холодно, холодно, Алеша. Железо кругом».
За дверью громыхал засов, щелкал замок, смолкли голоса и шаги, и в наступившей тишине холод схватил, сжал обоих. Сквозь узкое решетчатое окно светила луна, и ее молочный свет слабо освещал карцер.
«Замерзнем, о. Арсений, – простонал Алексей. – Из-за меня замерзнем. Обоим смерть, надо двигаться, прыгать, и все двое суток. Сил нет, весь разбит, холод уже сейчас забирает. Ноги окоченели. Так тесно, что и двигаться нельзя. Смерть нам, о. Арсений. Это не люди! Правда? Люди не могут сделать того, что сделали с нами. Лучше расстрел!»
Отец Арсений молчал. Алексей пробовал прыгать на одном месте, но это не согревало. Сопротивляться холоду было бессмысленно. Смерть должна была наступить часа через два-три, для этого их и послали сюда.
«Что Вы молчите? Что Вы молчите, о. Арсений?» – почти кричал Алексей, и, как будто пробиваясь сквозь дремоту, откуда-то издалека прозвучал ответ:
«Молюсь Богу, Алексей!»
«О чем тут можно молиться, когда мы замерзаем?» – проговорил Алексей и замолчал.
«Одни мы с тобой, Алеша! Двое суток никто не придет. Будем молиться. Первый раз допустил Господь молиться в лагере в полный голос. Будем молиться, а там воля Господня».
Холод забирал Алексея, но он отчетливо понял, что сходит с ума о. Арсений. Тот, стоя в молочной полосе лунного света, крестился и вполголоса что-то произносил.
Руки и ноги окоченели полностью, сил двигаться не было. Замерзал. Алексею все стало безразлично.
Отец Арсений замолк, и вдруг Алексей услышал отчетливо произносимые о. Арсением слова и понял: это молитва.
В церкви Алексей был один раз из любопытства. Бабка когда-то его крестила. Семья неверующая, или, вернее сказать, абсолютно безразличная к вопросам религии, не знающая, что такое вера. Алексей – комсомолец, студент. Какая могла быть здесь вера?
Сквозь оцепенение, сознание наступающей смерти, боль от побоев и холода сперва смутно, но через несколько мгновений отчетливо стали доходить до Алексея слова: «Господи Боже! Помилуй нас грешных, Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш, Господи Иисусе Христе, многия ради любве сшел и воплотился еси, яко да спасеши всех. По неизреченной Твоей милости спаси и помилуй нас и отведи от лютыя смерти, ибо веруем в Тя, яко Ты еси Бог наш и Создатель наш…» И полились слова молитвы, и в каждом слове, произносимом о. Арсением, лежала глубочайшая любовь, надежда, упование на милость Божию и незыблемая вера.
Алексей стал вслушиваться в слова молитвы. Вначале смысл их смутно доходит до него, было что-то непонятное, но, чем больше холод охватывал его, тем отчетливые осознавал он значение слов и фраз. Молитва охватывала душу спокойствием, уводила от леденящего сердце страха и соединяла со стоящим с ним рядом стариком – о. Арсением.
«Господи Боже наш Иисусе Христе! Ты рекл еси пречистыми устами Твоими, когда двое или трое на земле согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…» И Алексей повторял: «… дано будет Отцом Моим Небесным, ибо где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них…»
Холод полностью охватил Алексея, все застыло в нем. Лежал ли, сидел на полу, или стоял, он не сознавал. Все леденело. Вдруг наступил какой-то момент, когда карцер, холод, оцепенение тела, боль от побоев, страх исчезли. Голос о. Арсения наполнял карцер. Да карцер ли? «Там Я посреди них…» Кто же может быть здесь? Посреди нас. Кто? Алексей обернулся к о. Арсению и удивился. Все кругом изменилось, преобразилось. Пришла мучительная мысль: «Брежу, конец, замерзаю».
Карцер раздвинулся, полоса лунного света исчезла, было светло, ярко горел свет, и о. Арсений, одетый в сверкающие белые одежды, воздев руки вверх, громко молился. Одежды о. Арсения были именно те, которые Алексей видел на священнике в церкви.
Слова молитв, читаемые о. Арсением, сейчас были понятны, близки, родственны – проникали в душу. Тревоги, страдания, опасения ушли, было желание слиться с этими словами, познать их, запомнить на всю жизнь.
Карцера не было, была церковь. Но как они сюда попали, и почему еще кто-то здесь, рядом с ними? Алексей с удивлением увидел, что помогали еще два человека, и эти двое тоже были в сверкающих одеждах и горели необъяснимым белым светом. Лиц этих людей Алексей не видел, но чувствовал, что они прекрасны.
Молитва заполнила всё существо Алексея, он поднялся, встал с о. Арсением и стал молиться. Было тепло, дышалось легко, ощущение радости жило в душе. Все, что произносил о. Арсений, повторял Алексей, и не просто повторял, а молился с ним вместе.
Казалось, что о. Арсений слился воедино со словами молитв, но Алексей понимал, что он не забывал его, а все время был с ним и помогал ему молиться.
Ощущение, что Бог есть, что Он сейчас с ними, пришло к Алексею, и он чувствовал, видел своей душой Бога, и эти двое были Его слуги, посланные Им помогать о. Арсению.
Иногда приходила мысль, что они оба уже умерли или умирают, а сейчас бредят, но голос о. Арсения и его присутствие возвращали к действительности.
Сколько прошло времени, Алексей не знал, но о. Арсений обернулся и сказал: «Пойди, Алеша! Ложись, ты устал, я буду молиться, ты услышишь». Алексей лег на пол, обитый железом, закрыл глаза, продолжая молиться. Слова молитвы заполнили все его существо: «… согласятся просить о всяком деле, дано будет Отцом Моим Небесным…» На тысячи ладов откликалось его сердце словам: «… Собраны во Имя Мое…» «Да, да! Мы не одни!» – временами думал Алексей, продолжая молиться.
Было спокойно, тепло, и вдруг откуда-то пришла мать и, как это еще было год тому назад, закрыла его чем-то теплым. Руки сжали ему голову, и она прижала его к своей груди. Он хотел сказать: «Мама, ты слышишь, как молится о. Арсений? Я узнал, что есть Бог. Я верю в Него».
Хотел ли он сказать или сказал, но мать ответила: «Алешенька! Когда тебя взяли, я тоже нашла Бога, и это дало мне силы жить».
Было хорошо, ужасное исчезло. Мать и о. Арсений были рядом. Прежде незнакомые слова молитв сейчас обновили, согрели душу, вели к прекрасному. Необходимо было сделать все, чтобы не забыть эти слова, запомнить на всю жизнь. Надо не расставаться с о. Арсением, всегда быть с ним.
Лежа на полу у ног о. Арсения, Алексей слушал сквозь легкое состояние полузабытья прекрасные слова молитв. Было беспредельно хорошо. Отец Арсений молился, и двое в светлых одеждах молились и прислуживали ему и, казалось, удивлялись, как молится этот человек. Сейчас он уже ничего не просил у Господа, а славил Его и благодарил. Сколько времени продолжалась молитва о. Арсения и сколько времени лежал в полузабытьи Алексей, никто из них не помнил.
В памяти Алексея осталось только одно: слова молитв, согревающий и радостный свет, молящийся о. Арсений, двое служащих в одеждах из света и огромное, ни с чем не сравнимое чувство внутреннего обновляющего тепла.
Били по дверному засову, визжал замерзший замок, раздавались голоса. Алексей открыл глаза. Отец Арсений еще молился. Двое в светлых одеждах благословили его и Алексея и медленно вышли. Ослепительный свет постепенно исчезал, и наконец карцер стал темным и по-прежнему холодным и мрачным.
«Вставайте, Алексей! Пришли», – сказал о. Арсений. Алексей встал. Входили начальник лагеря, главный врач, начальник по режиму и начальник «особого отдела» Абросимов. Кто-то из лагерной администрации говорил за дверью: «Это недопустимо, могут сообщить в Москву. Кто знает, как на это посмотрят. Мороженые трупы – не современно».
В карцере стояли: старик в телогрейке, парень в разорванной одежде и с кровоподтеками и синяками на лице. Выражение лиц того и другого было спокойным, одежда покрылась толстым слоем инея.
«Живы? – с удивлением спросил начальник лагеря. – Как вы тут прожили двое суток?»
«Живы, гражданин начальник лагеря», – ответил о. Арсений.
Стоящие удивленно переглянулись.
«Обыскать», – бросил начлага.
«Выходи», – крикнул один из пришедших надзирателей.
Отец Арсений и Алексей вышли из карцера. Сняв перчатки, стали обыскивать. Врач также снял перчатку, засунул руку под одежду о. Арсения и Алексея и задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал: «Удивительно! Как могли выжить! Действительно, теплые».
Войдя в камеру и внимательно осмотрев ее, врач спросил: «Чем согревались?» И о. Арсений ответил: «Верой в Бога и молитвой».
«Фанатики. Быстро в барак», – раздраженно сказал кто-то из начальства. Уходя, Алексей слышал спор, возникший между пришедшими. Последняя фраза, дошедшая до его слуха, была: «Поразительно! Необычный случай, они должны были прожить при таком морозе не более четырех часов. Это поразительно, невероятно, учитывая 30-градусный мороз. Вам повезло, товарищ начальник лагеря по режиму! Могли быть крупные неприятности».
Барак встретил о. Арсения и Алексея, как воскресших из мертвых, и только все спрашивали: «Чем спасались?» – на что оба отвечали: «Бог спас». Ивана Карего через неделю перевели в другой барак, а еще через неделю придавило его породой. Умирал мучительно. Ходили слухи, что своя же братва помогла породе придавить его.
Алексей после карцера переродился, он привязался к о. Арсению и всех, находившихся в бараке, расспрашивал о Боге и о православных службах.
Записано со слов Алексея и некоторых очевидцев,
живших в том же бараке.
Из книги Наглядные уроки Христа автора Уайт ЕленаДВОЕ МОЛЯЩИХСЯ Основано на Еванг. Луки 18:9-14. К некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны и уничижали других, Христос сказал притчу о фарисее и мытаре. Фарисей пошел в храм помолиться не потому, что он чувствовал себя грешником, нуждающимся в прощении, но
Из книги Евангелие от Иуды автора Кассе Этьен Из книги Притчи человечества автора Лавский Виктор Владимирович«Помыслы собраны воедино, дух безмятежно спокоен» Но дороге к царству Чу Конфуций вышел из леса и увидел Горбуна, который ловил цикад так ловко, будто подбирал их с земли.- Неужто ты так искусен? Или у тебя есть Путь? - спросил Конфуций.- У меня есть Путь, - ответил
Из книги Мифы и легенды Святой земли автора Ханауэр ДжеймсТрое друзей Один человек имел трёх друзей. Первые двое из них пользовались особенную его любовью и уважением, третий же по временам был и забываем.Случилось так, что этот человек попал в беду. К кому обратиться за помощью? - к друзьям. И вот приходит он к первому другу,
Из книги Отец Арсений автора Автор неизвестенЧасть вторая, в которой собраны легенды и занимательные истории, возможно происходившие на самом деле I Баб-аль-Халиль, Яффские ворота в Иерусалиме* В мусульманской эсхатологии Баб-аль-Халиль – это ворота в Лидде, где Иса ибн Марьям (Иисус, сын Марии)** повергнет
Из книги Толковая Библия. Том 1 автора Лопухин Александр«ГДЕ ДВОЕ ИЛИ ТРОЕ СОБРАНЫ ВО ИМЯ МОЕ» В одну из зим поступил с этапа в барак юноша лет двадцати трех, студент, осужденный на 20 лет по 58-й статье. Лагерной житейской премудрости еще в полной мере не набрался, так как сразу после приговора попал из Бутырок в «особый».Молодой,
Из книги Толковая Библия. Том 9 автора Лопухин Александр19. Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля "и от них населилась вся земля..." Далее, в 10 гл., 11:1; 19:31, мы увидим более подробное раскрытие этой мысли. Здесь же можем лишь отметить, что потомство Сима (семиты) населило Армению, Месопотамию, Сирию и Аравию;
Из книги Священное писание. Современный перевод (CARS) автора Библия20. ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. В кодексах D, Сиросинайском и у Климента Александрийского стих этот приводится в отрицательной форме: "ибо нет двух или трех собранных во имя Мое, у которых (близ которых) Я не был бы (Я не есмь) среди них". Здесь
Из книги Библия. Новый русский перевод (NRT, RSJ, Biblica) автора БиблияТрое друзей Аюба 11 Когда трое друзей Аюба, Елифаз из Темана, Билдад из Шуаха и Цофар из Наамы, услышали о бедах, которые его постигли, они отправились в путь, покинув свои дома, и встретились, чтобы идти плакать с ним и утешать его. 12 Увидев издали, они его едва узнали. Они
Из книги Христианские притчи автора Автор неизвестенТрое друзей Данияла в огненной печи 1 Царь Навуходоносор сделал из золота истукан двадцати семи метров в высоту и двух метров семидесяти сантиметров a в ширину и поставил его на равнине Деир, что в провинции Вавилон. 2 Затем он послал собрать сатрапов b, военачальников,
Из книги Тибет: сияние пустоты автора Молодцова Елена НиколаевнаТрое друзей Иова 11 Когда трое друзей Иова - Элифаз из Темана, Билдад из Шуаха и Цофар из Наамы услышали о постигших его бедах, они отправились в путь, покинув свои дома, и встретились, чтобы идти плакать с ним и утешать его. 12 Увидев издали, они его едва узнали. Они начали
автора Ткачев АндрейТрое друзей Даниила в огненной печи 1 Царь Навуходоносор сделал из золота статую шестидесяти локтей a в вышину и шести локтей b в ширину и поставил ее на равнине Деир, что в провинции Вавилон. 2 Затем он послал собрать сатрапов c, военачальников, наместников, советников,
Из книги "Страна чудес" и другие рассказы автора Ткачев АндрейТрое друзей Один человек имел трёх друзей. Первые двое из них пользовались особенною его любовью и уважением, третий же временами был и забываем.Случилось так, что этот человек попал в беду. К кому обратиться за помощью? К друзьям. И вот приходит он к первому другу, самому
Из книги автора Из книги автора«Где двое или трое...» Существует старое и святое предание о некой блуднице, которая, возвращаясь домой после совершенного греха, увидела мать, рыдающую над только что умершим младенцем. Сострадание прожгло сердце падшей женщины. Невыносимую боль этой матери она
Из книги автора«Где двое или трое...» В центре парусного корабля возвышается мачта. А в центре европейского города возвышается шпиль собора. Соборный колокол пугает по воскресеньям птиц и мешает спать тем, кто не любит молиться. Вокруг собора, чаще всего - квадратом, расположена
