Отношение к смерти в современном обществе. Почему эта тема табу и так пугает людей?

Чтобы ответить на вопрос, почему современное общество так боится смерти, сделаем небольшой экскурс в историю.

Антоний Сурожский пишет: «В древности, когда христиане были ближе и к своим языческим корням, и к волнующему, потрясающему опыту обращения, к откровению во Христе и через Него — Живому Богу, о смерти говорили как о рождении в вечную жизнь. Смерть воспринималась не как конец, не как окончательное поражение, а как начало. Жизнь рассматривалась как путь к вечности, войти в которую можно было открывшимися вратами смерти».

Вплоть до начала XIX века общество достаточно спокойно воспринимало смерть и всё, что с ней связано. «Мы все умрём» — и в этом была естественная неизбежность, которую надо просто принять. Уход из жизни не воспринимался как конец всему. Пропасти между миром живых и миром мёртвых не было. Страха перед смертью не существовало.

Такое спокойное отношение французский историк Филипп Арьес объясняет тем, что по представлению людей того времени «умерших не ожидал суд и возмездие за прожитую жизнь и они погружались в своего рода сон, который будет длиться «до конца времён», до второго пришествия Христа, после чего все, кроме наиболее тяжких грешников, пробудятся и войдут в царствие небесное». («Человек перед лицом смерти» Ф. Арьес)

Человек воспринимался как часть природы, а его смерть – частью круговорота природы. Подобное философское отношение к смерти нашло отражение в пословицах и поговорках народов разных стран:

«Страшно не умереть, а страшно не жить» (ирландская);

«Помирать собрался, а жито сей» (русская);

«Смерть ещё ни о ком не забыла» (сербская);

«У всякого смерть за пазухой» (эстонская);

«Смерть рядом в любое время» (английская);

«Смерти бояться – на свете не жить» (русская).

«Умереть сегодня – страшно, а когда-нибудь – ничего»

В. Даль

Так что же произошло в XIX веке и позже, что так изменило отношение людей к смерти? Всему виной гигантский скачок в человеческой эволюции. Урбанизация, индустриализация, великие открытия в области техники и науки, совершенствование медицины — всё привело к улучшению качества жизни и увеличению её продолжительности. Вследствие этого начинают складываться определённые отношения к качеству жизни и, соответственно, к смерти. Да, люди болеют и умирают. Но теперь есть возможность «отсрочить» неизбежный конец, сделать ожидание смерти более комфортным. Близкие, жалея больного, не говорят ему о тяжести его состояния, стараются оградить от последних мучений и болей (в том числе с помощью различных медикаментозных и лекарственных средств). Однако, как отмечает историк Филипп Арьес, со временем люди начинают ограждать от негативных эмоций не столько самого умирающего, сколько его близких.

Так тема смерти постепенно вытесняется из обыденного человеческого обсуждения и становится табуированной.

В наше время, в современном обществе данная установка только закрепляется и усиливается. Человек теперь в большинстве случаев умирает не у себя дома, среди родных, а в медицинских учреждениях.  Больница, морг, где хранится тело вплоть до погребения, похоронные бюро, предлагающие весь спектр похоронных услуг: от получения тела в морге до погребения — все эти организации ограждают нас как можно дальше и дольше от негативных эмоций, связанных со смертью.

Отсюда, возможно, у многих, потерявших близких, так долго сохраняется стойкое ощущение нереальности произошедшей утраты. Ведь им толком не дали прочувствовать и осознать боль потери.

«Отношение к смерти, которое выработалось у современного человека: страх, отвержение, чувство, будто смерть — худшее, что может с нами произойти, и надо всеми силами стремиться выжить, даже если выживание очень мало напоминает настоящую жизнь». Митрополит Антоний Сурожский

«Желание жить — самое сильное из всех желаний. Человек зачастую способен пренебречь всеми иными ценностями (мораль, законы, личные чувства и т.п.) в пользу собственной жизни», – говорит кандидат философских наук Фархад Ильясов в своей работе «Феномен страха смерти в современном обществе».

Современный образ жизни, мода на молодость, физическую красоту и здоровье заставляют нас воспринимать болезни, неприятности, горе как мешающие абсолютному счастью. Что-то сломалось – почини или, лучше, купи новое, заболел – срочно лечись, начал стареть – омолодись, близишься к угасанию – спасайся любой ценой.

«Смерть перевёрнутая»

Подобное восприятие смерти Филипп Арьес называет «смерть перевёрнутая». Оно характерно, по мнению историка, только для представителей высокоразвитых государств. «Страх смерти в ХХ в. развивается до такой степени, что она вытесняется из коллективного сознания. Современное общество словно игнорирует смерть. Создаётся впечатление, что человеческая смерть становится делом одних только врачей и предпринимателей, занятых похоронным бизнесом. Смерть в наше время стала неким технологическим процессом», — пишет Арьес в книге «Человек перед лицом смерти».

У автора книги «Посреди жизни» Дженнифер Уорф есть своё предположение на этот счёт: «Почему маятник качнулся из одной крайности в другую — настолько, что теперь смерть нельзя видеть и о ней нельзя говорить? У меня есть теория (которая, конечно, требует дальнейшего обдумывания), что это началось после Первой мировой войны 1914–1918 годов. Восемь с половиной миллионов молодых людей по всему миру, погибших в сражениях, двадцать один миллион искалеченных, а потом свыше сорока миллионов умерших от гриппа во время эпидемии 1918 года. На этом дело не кончилось, были и другие мясорубки. Самый кровавый век в истории принёс гибель чуть ли не полумиллиарду мужчин, женщин и детей. Все были так измучены смертью, потерями и горем, что, быть может, просто не могли дольше терпеть и отвернулись. Так была создана атмосфера отрицания, которой мы дышим по сей день».

Действительно, смерть не предусмотрена в планах современного человека. Деньги, карьера, самореализация. Острые ощущения, адреналин, развлечения, секс, удовольствия. Все хотят получить как можно больше гормона счастья. Друзья, любовь, путешествия, новые впечатления, личные достижения – вот к чему мы стремимся. Вот сколько у нас всего замечательного! А смерть? Она тут совершенно не к месту.

«Эта продуктивность и ориентированность на благоденствие, можно сказать, отменяет смерть, отрицает страдание и умирание, не оставляя им места в счастливой, гармоничной жизни. Однако вся жизнь — не что иное, как набирающая обороты потеря: молодости, здоровья, близких, самой жизни», — говорит клинический психолог, психотерапевт, научный журналист Ирини Тихонова-Борсатò.

Есть ещё один аспект, влияющий на страх смерти в современном обществе. По мнению кандидата социологических наук Светланы Вангородской «речь идёт о новейших достижениях в области медицины, которые, с одной стороны, допускают саму идею «возможности избегания смерти», формируя в общественном сознании восприятие жизни как предмета торга, а, с другой – дают надежду на возможность приблизить смерть в случае необходимости». (Вангородская С.А. «Отношение к смерти в современном обществе: культурно-исторические особенности и влияние на самосохранительное поведение». Научные ведомости Белгородского государственного университета).

Однако увеличение продолжительности жизни людей автоматически даёт рост таких заболеваний «пожилого» возраста, как Альцгеймер, болезнь Паркинсона, злокачественные новообразования, старческая деменция. В прошлые времена до них люди просто не доживали. И это формирует «в коллективном сознании образ «переходного периода» между жизнью и смертью, наполненного физическими и психологическими страданиями». (Вангородская С.А. там же.)

Страх смерти – страх ребёнка перед неизведанным

Наш страх – это страх ребёнка перед неизведанным. И поведение наше тоже — детское. Малыш закрывает лицо руками, чтобы не видеть испугавшее его, и верит, что он спрятался, а всё плохое исчезло само собой. Так и мы, заталкиваем тему смерти в табу, замалчиваем её, ограждаемся от неё и думаем, что смерти нет. В погоне за счастьем мы отрицаем несчастье и горе, вытесняем их из своего чувствования. Мы обманываем себя, живём, бездумно наполняя свои житницы, часто оставляем важное на потом, словно пишем черновик жизни и надеемся когда-нибудь переписать всё набело. И забываем слова апостола Павла:

«Итак, смотри́те, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы». (Еф. 5: 15,16).

Страшась смерти, мы и детей своих пытаемся как можно дольше оградить от неприятного столкновения с нею. Если умирает кто-то в семье, то детей чаще всего отправляют к родственникам, чтобы они не видели усопшего и не испугались. Но этим мы делаем детям только хуже. Непрожитый гештальт, на который теперь так модно ссылаться, приходится прорабатывать таким выросшим детям уже во взрослом состоянии. Ведь непрожитая боль и горе, которым в своё время не дали излиться наружу, терзает человека изнутри всю его жизнь.

В 12 лет Лидия потеряла обоих родителей в автокатастрофе. Чтобы не травмировать девочку, её не взяли на похороны, а отправили к дальним родственникам. Уже выросшая Лидия потратила много часов на проработку с психологом ситуации двадцатилетней давности. Раз за разом взрослая женщина погружалась в детское состояние и проживала день похорон, восстанавливала в памяти и собственном воображении события тех дней. Только полностью пережив и прочувствовав сдерживаемую столько лет боль и горе, Лидия смогла освободиться и успокоиться. 

Ирония ещё заключается в том, что мы пытаемся оградить детей от вида смерти родных и близких, а они включают телевизор, идут в кино, играют в компьютерные игры, где постоянно присутствует насильственная смерть. Сцены жестокости, кровавые подробности, смакование причиняемых другим страданий — всё это ужасно интересно детям.

Что лукавить, и взрослым тоже!

Немного о парадоксальности нашей натуры

«И всё же смерть — изначальная, примитивная, нагая, хоть и скрытая занавесом — остаётся, и человеческое воображение не может этому сопротивляться. Нам нужно хоть одним глазком взглянуть на неё, и мы приподнимаем угол занавеса, чтобы ощутить этот трепет, смешанный со страхом. Средства массовой информации знают об этом желании и подпитывают его, показывая насильственную смерть во всех подробностях. Кинопродюсеры стремятся продемонстрировать нам самые страшные и кровавые картины», пишет в своей книге «Посреди жизни» Дженнифер Уорф.

Инсценировка смерти на экранах — удобный для употребления суррогат. Вот, мы не боимся смерти! Смотрим на неё, ужасаемся, обсуждаем с друзьями наиболее душещипательные моменты.

В нынешнем мире стрима и онлайна смерть потеряла свою сакральность. Видео пермского стрелка, где он беспощадно расстреливает людей, в считаные часы разлетелись по всему интернету. Блогеры выкладывали на своих каналах и социальных сетях жуткие кадры смерти, даже не задумываясь, как это воспримут родственники погибших.

Посмотрите, сколько развелось в сети любительских видео со страшными, порой смертельными кадрами! Человек срывается с окна высотки и летит вниз. Полыхает квартира, из которой слышны крики и стоны. Драка, где несколько избивают одного. Сюжеты можно продолжить. Смотреть страшно. Но ведь это всё кто-то снимает! Хладнокровно держит камеру смартфона и педантично записывает происходящее. Интересно, он думает о том, что можно, нет, нужно бросить телефон и броситься на помощь?

Жажда быть в топе затмевает разум и убивает эмпатию к чужой боли. При всей своей табуированности тема смерти — отличный способ легко сорвать хайп и добиться популярности.  

Реальные кадры преступлений и жертв насилия через зазеркалье экрана воспринимаются как нечто ненастоящее, киношное. Даже вид настоящего трупа нас не так уж и пронимает. Нам кажется, что сейчас съёмка закончится и актёр встанет с земли и пойдёт смывать с себя бутафорскую кровь.

«Близость к реальной смерти неизбежно означает близость к нашей смертности как таковой, к вопросам о том, что такое Бог. Возможно, у нас не хватает сил это принять», — предполагает Дженнифер Уорф («Посреди жизни»)

 «Смерть вошла в человеческий род не по природе, поэтому природа человеческая боится смерти и бежит от неё». Блаженный Феофилакт Болгарский.

Однако в нашей культуре наряду со страхом смерти одновременно присутствует и пренебрежение к ней:

«Бояться смерти — на свете не жить»;

«На миру и смерть красна»;

«Лучше прожить яркую, но короткую жизнь, чем длинную и скучную».

Такую установку социологи называют частью «культурного кода» русского народа. Отсюда объясняется иррациональное отношение наших соотечественников к своему здоровью, лихачество на дорогах, любовь к экстремальным видам спорта и туризма. Кажется, будто мы, если не можем продлить жизнь по времени, пытаемся хотя бы за тот срок, что нам отведён, получить от неё максимум, прожить «на полную катушку», прочувствовать весь драйв и кайф. В этом-то и проявляется парадоксальность нашего поведения: боясь смерти, мы часто глупо и бесцельно рискуем жизнью.

«Смерть — это самая большая несвобода, ведь никто не спрашивает нашего согласия, хотим мы умирать или нет, готовы мы или не готовы — это произойдёт. Возможно, смерть – это самая страшная изоляция, ведь мы окажемся отрезанными от всего, что знали и любили. Если после смерти ничего нет, то сама смерть — это бессмысленная точка в бессмысленной жизни», — пишет в своей книге «Страх возводит стены, любовь строит мосты» диакон Илья Кокин.

Христиане проще относятся к смерти?

Да, безусловно. Конечно, мы тоже боимся боли, старческого бессилия, одиночества в последние дни жизни. Это так.

«Всякий, кто не верит в будущую жизнь, мёртв и для этой». Иоганн Вольфганг фон Гёте.

Но, всё же для нас смерть — не конец всему. Это лишь переходный этап, «транспортировка» в загробную жизнь.

«Душа, которую Бог сотворил по Своему образу, бессмертна и не может погибнуть. Наша жизнь на земле есть семя вечности. Тело умирает, но душа умереть не может». Ганс Христиан Андерсен.

 Однако перед нами встаёт другой, не менее тревожный вопрос: а какой будет для нас эта самая загробная жизнь? Каков будет над нами суд Божий? Ведь в Евангелии написано не только о райском блаженстве, но и о вечных муках. Будем ли мы достойны Небесного Рая?

И словно утверждаясь в своих тревогах, читаем в «Псково-печорском листке №325»: «Заболеть, лишиться здоровья — это ещё большее для человека несчастье; он и бережёт своё здоровье и предохраняет себя от болезней. Ещё большим злом для человека является лишение жизни, смерть; поэтому человек так и дорожит своею жизнь и боится смерти. Но есть ещё одно зло на земле, которое приносит человеку больше вреда, чем сама смерть… Это зло — грех». (из книги «Душа. Её жизнь и законы» сост. Н.А. Котова)

Господь сотворил нас «по образу» Своему. Наша же главная задача в жизни — стать Его «подобием». И что бы ни случилось в нашей жизни, надо помнить всегда, «что всякое жало притупится, когда ты научишься во всём видеть Меня. Всё послано Мною для совершенствования души твоей, все от Меня это было». (Преподобный Серафим Вырицкий)

Но как бы нам ни было больно и страшно, мы верим, что «Бог стоит у смертного одра, нежно извлекая живую душу из умирающего тела. Бог живёт в горе и страдании тех, кто остался на земле, кто уловил — пусть на краткие секунды — этот проблеск понимания того, что такое смерть и что такое жизнь». (Дженнифер Уорф «Посреди жизни»)

И тогда мы поймём, «что нам не стоит бояться смерти — если мы позволяли Богу быть в нашей жизни, то Он будет с нами и в момент нашей смерти». («Страх возводит стены, любовь строит мосты» диакон Илья Кокин).