#интервью

Интервью подготовила Светлана Дакалина

«Голубая банка сгущёнки для меня, как напоминание, что все можно пережить» 

Как празднуют Рождество в других странах? Я думала, что интервью будет об этом. О добрых традициях и радостном празднике. Но мы не смогли пройти мимо того периода в жизни героини сегодняшнего интервью, который она сама называет «я тогда перестала жить». 

Сегодня в гостях у портала Вера21 Екатерина Ворона (в инстаграме @katrin_vorona). 

Екатерина родилась и выросла на Украине. Сейчас живёт и учится в Германии. О памятных мгновениях рождественских дней на своей родине, о банке сгущёнки, как символ того, что все можно пережить и о новых открытиях в чужой стране наше сегодняшнее интервью. 

– Екатерина, вы из верующей семьи? 

– Нет, мои родители были не религиозны. Но я лет в пять сама начала проситься в церковь. Помню, что сначала мне все отказывали. Пока соседка моей бабушки случайно не услышала и не спросила, почему меня не сводят в храм. Так бабушка отвела меня на литургию. Мне очень понравилось, и бабушке пришлось меня водить, а потом она и сама пришла к Богу. Следом мама, ее пригласили петь на клирос, так как у неё было музыкальное образование.

– Что вы помните из того периода жизни? 

– Мы жили в маленьком городе в 40 километрах от Донецка. У нас был большой приход. Очень яркое воспоминание, как мы готовились петь колядки – 6 января вечером собирались вместе, наряжались в национальные костюмы, брали Вифлиемскую звезду и выходили на улицы города. Шли по дороге, заходили в дома. Считалось, что к кому зашли домой, в том доме в следующем году будет прибывать Божья милость.

В 10 часов вечера мы собирались на клиросе, репетировали службу. В 11 часов шли к дому нашего настоятеля. Сочельник начиналсяколядками у его дома, он брал звезду и мы шли обратно в храм. Храм к этому времени был полный. Во главе с настоятелем мы входили в храм с «Радуйся, ой радуйся, Земле! Син Божий народився!». Пели минут 15-20, и только после колядок начинали службу.

А потом уже 7 января вечером ходили в гости ко всем прихожанам колядовать. Прихожан было много, и колядования продолжались 3-4 дня. На каждый вечер кто-то из прихожан готовили ужин, и мы после странствий, уже почти ночью заходили на ужин. 

– Были какие-то особенные случаи или встречи, которые запомнились? 

– Каждый раз мы ездили колядовать ещё и в больницу. Нас впускали в отделение, мы там пели. Запомнила, как однажды летом в храм пришёл мужчина на костылях. Он рассказал, что в канун нового года у него случился тяжёлый инсульт. Он лежал в больнице парализованный, ничего не слышал. И вдруг услышал какие-то звуки, он не понял, что это было… То ли песни, то ли что-то ещё. А потом догадался, что это были колядки. Наши колядки. 

– Вроде бы обычное совпадение, но звучит, как чудо… 

– Да. А ещё мы колядовали у тяжело больных прихожан, и часто это было их последнее Рождество. Я видела на лицах радость, но… Как бы это сказать… Это была другая радость. Я запомнила молодого мужчину. Он был измучен, но его глаза светились надеждой, когда мы пели. Недели через две-три он ушёл.

– Вы осознавали, что эти люди должны уйти? Не было страшно? Вы были ребёнком… 

– Наверное, нет. Взрослые не держали нас отдельно от обычной жизни. Мы всегда на праздники ездили в дом престарелых, в интернат, в детский дом. Нам с детства показывали, что мир разный, и если есть возможность кому-то помочь, нужно это сделать. Ведь когда-то помощь может понадобиться и тебе. Сегодня мне кажется, что нас как-то подсознательно готовили к «хождениям по мукам». Когда мне был 21 год, к нам пришла война. А возможно я просто придаю этому слишком большое значение… 

– Вы помните, как это случилось? 

– Я жила в Донецке, училась в медицинском. 26 мая утром я поехала на занятия, моя больница была в южной части города. Мы сидели на парах и слышали сирены «Скорой», но не придали этому  значения. Подруге пришло сообщение от парня «В аэропорту бой», мы подумали что это шутка. У меня очень долго звонил телефон, а когда смогла посмотреть – увидела 10 пропущенных от папы, и он снова звонил. Я сняла трубку, а он уже просто кричал. Он кричал, что пришёл домой, включил телевизор, а по телевизору показывают, как с самолётов и вертолётов бомбят Донецк. У папы за эти 10 звонков, пока я не брала трубку, пролетела жизнь. Я вернулась в аудиторию, как будто меня оглушили. Это в кино всегда всем понятно что делать и куда идти. А в жизни это – конец, который не сразу осознаешь.

С  группой мы вышли на улицу. И очень чётко осознали, что вышли мы уже в другой город. Мы попрощались на крыльце больницы. Полным составом мы больше не виделись. 

– Вы остались в Донецке? 

– Да, я осталась в городе еще на три года. Весь этот ужас уже в первые дни распространился на всю территорию –  с одной стороны народная Республика, а с другой – территория антитеррористической операции. Нас бомбили сутками без остановок, в городе не было никаких денежных средств, не было еды в магазинах. Многие ели только гуманитарную помощь — каши, макароны, тушёнка и банка сгущёнки. Эта голубая банка для меня и сегодня, как напоминание, что все можно пережить. 

Но выжили не все. Брат мужа моей подруги не успел добежать до укрытия. Накрыло осколками. Две девочки с университета тоже в городе где-то под осколками остались. К счастью, я больше помню, как нас «пронесло». Мой друг пошёл после работы не домой, как обычно, и как раз его дорогу домой накрыло. Одногруппники уехали с остановки и остановку через десять минут накрыло. Пациент вышел из палаты в туалет, а в палату влетел снаряд. Сосед моих родителей в квартире этажом выше вышел из кухни, в кухню влетел и разорвался снаряд. Мы передвигались по городу короткими перебежками от здания к зданию. А я начала постоянно слушать музыку в наушниках. Я не хотела слышать взрывы и снаряды. Ходила по улице в наушниках, но земля постоянно дрожала под ногами. Мне до сих пор тяжело простить и себе, и другим, и Самому Богу, что вот так с нами могло произойти.

– Тяжело простить себе? 

– Да. Тяжело принять, не знаешь, как нужно было поступить правильно, ищешь виноватых, даже в себе. У нас у всех, кто выжил в этой войне, есть жизнь «до» – та, старая и счастливая. И есть жизнь сегодня. Она другая. Даже будучи успешными и здоровыми в этой новой жизни, у нас за спиной тень бездомности, тень украденной молодости. Тень всех тех новостей и криков политиков и нашей совершенной беспомощности.

– Вы можете вспомнить, каким было первое Рождество, когда началась война? 

– Я  поехала к родителям. Помню, что ехали домой на машине, а каждый въезд /выезд был перекрыты военными. Нужно остановиться, показать машину и багажник, предъявить документы и ответить на вопросы. Если не остановиться — расстрел машины в упор. Мы подъехали к одному такому посту, было уже темно, а на посту – ни души. Это могло означать только то, что все спрятались в блендажах, и сейчас будет горячо. Вокруг степь и только нас трое в машине. Мы постояли минуту и с фразой «ну с Богом!» водитель нажал газ до упора.

Службу помню – она была не ночная, а рано утром. Был комендантский час, поэтому ночью не служили, да и практически каждая ночь проходила в подвалах и убежищах. Вот колядовали мы или нет я вообще не помню.

– Вы потом уехали из Донецка? 

– Сначала я переехала в город Краматорск Донецкой области. А потом уже в Германию –  в Северную Вестфалию. Ещё дома я посмотрела адрес русского храма. В пятницу я прилетела в другую страну, а в воскресенье уже пошла на службу и сразу же спросила про молодёжный клуб – мне было важно оказаться в кругу верующих молодых людей. Так и получилось –  я нашла новых друзей и новый дом.

– Расскажите о своём приходе в Германии.

– До карантина жизнь в приходе была очень активна. Я пела на клиросе. Каждый четверг мы молодёжью встречались со священником, а каждое воскресенье после службы были трапезы. Отмечали все праздники вместе. Любое венчание /крещение –  это целое событие. Приглашаются практически все, храм украшают цветами, и каждый приносит с собой еду, чтобы после таинства посидеть и отметить. На Новый Год вечером всегда был молебен, после которого тоже трапеза. Так что и Новый год большое количество прихожан встречают вместе. Мы с молодёжью обычно уезжали к кому-то домой. На Рождество и все большие праздники обязательно готовили концерты. На первый Рождественский концерт я с молодёжью подготовила колядки, и мы в первый раз здесь, в Дортмунде, поехали колядовать к настоятелю.

– А службы как-то отличаются?

– В нашем приходе не только русские эмигранты, есть и немцы. Службы идут на двух языках, Евангелие и деяние Апостолов тоже читают на русском и немецком.

– А как складываются взаимоотношения священства и прихожан? В России к священникам большой кредит доверия среди паствы, просят благословения на все дела своей жизни, в Германии также? 

– Это интересный вопрос. Мне кажется, старшее поколение нашего прихода или новые мигранты именно так и относятся к священникам. А молодые, особенно те, кто вырос при храме, по — другому воспринимают людей в сане. Для них  священник – это больше старший товарищ, и при этом ему еще нужно уметь заработать авторитет. Здесь молодёжь не боится задавать смелые вопросы. У нас очень интересные беседы в молодёжном клубе.

У меня был опыт в других приходах в Украине, когда священник пытался начать контролировать. Здесь я такого не замечала. В медицине есть такое правило: «Лечить больного, а не болезнь». В приходе в Германии я вижу такой же подход к душепопечительству. 

– Расскажите, как вы празднуете сейчас Рождество. 

– Здесь у нас два Рождества. В Германии с 24 по 26 декабря – выходные, мы ездим за город или просто встречаемся в друзьями, дарим маленькие подарки. А 7 января обычно рабочий день. Служба есть ночная, а потом утром –  обедница. После обедницы торжественная трапеза с колядками. А вечером мы собираемся молодёжью у кого-то дома, готовим большой праздничный стол, ездим колядовать к отцу-настоятелю. В ближайшее воскресенье после Рождества приход устраивает праздник после трапезы. Воскресная школа готовит представление, клирос готовит красивые песнопения.

Но в этом году, к сожалению, фрау Меркель – похититель нашего Рождества. Нас закрыли на жёсткий карантин, встречаться дома можно только с ещё одной семьёй, даже на праздники.

– Что для вас Рождество? 

– Рождество –  это что-то из детства. То, что всегда «пахнет» домом. Ещё это надежда на чудо и на милость Божью. Мне всего/уже 28 и я не всегда понимаю все, что произошло в моей жизни. Но я могу сказать, что опереться я могла только на Него. Рождество — это радость и это осознание, что Кто-то таки стоит за твоей спиной.

В Украине мы пели: «Радуйся, ой радуйся Земле, Син Божий народився!». Когда я была ребёнком, для меня это было просто радостной колядкой. 

А сейчас эти слова достают меня  с самого дна.

ПОМОЧЬ ПРОЕКТУ

Дорогие друзья, если вам нравится то, что мы делаем, если вы хотите помочь нам или просто сказать «спасибо» за ежедневный профессиональный труд, поддержите нас финансово. 

Все полученные средства пойдут на гонорары авторам статей, улучшение работы сайта, а также на реализацию новых идей. 

Пожертвование можно отправить по номеру карты: 
5536 9138 4633 0682 (Данилов Александр Сергеевич)

Храни Вас Бог!